Женский клуб по вторникам

Простые указания Эйми помогли моделям настроиться на нужную волну. Поглядывая на часы, Эйми отщелкивала кадры один за другим.

— Вынуждена сообщить, что следующие клиенты уже поднимаются на лифте, — прервала ее Брук.

Эйми улыбнулась. Обвив подругу руками; она прижала ее к себе.

— Спасибо. Было здорово.

— Все, ребята! — крикнула Брук толпе друзей. — Съемка окончена. Поехали к Эйми, там посмотрим, что мы наснимали сегодня.

В квартире у Эйми Марго с помощью ее матери присоединили цифровой фотоаппарат к большому телевизору. На кадрах, сделанных Эйми, было заметно, как скованные в начале движения моделей постепенно становились органичными и мягкими.

— Этот! — выкрикнула Эйми, указывая особо удачный кадр на экране. — Это именно то, что я хотела. Какой у него номер? Пометьте его кто-нибудь, пожалуйста.

— Она так пластично изогнулась, — сказал Тоби и добавил: — Словно пытается увидеть, как его руки касаются ее спины.

— И тень, которую он отбрасывает на ее тело, великолепна, — заметила Брук.

И только мать Эйми казалась грустной. Она отделилась от толпы друзей своей дочери, положила себе на тарелку немного еды и бродила вокруг горы подарков, рассматривая их.

— Вы в порядке? — участливо спросила Брук.

— Да, все хорошо.

— Вы кажетесь расстроенной.

— Ну, это потому… Ну… Я просто не могу понять, как женщина может хотеть такого.

— Вы имеете в виду, фотосессию вместо бейби-шауэр? — спросила Брук.

— Нет, я имею в виду кольцо в пипи, — ответила мать Эйми и кивнула в сторону Энид, которая сидела в углу квартиры, шушукаясь с Томом.

— Ну, — начала Брук и замолкла, словно задумавшись над тем, что заставило эту женщину проколоть губы своего влагалища. Потом с усмешкой добавила: — Она бы повесила туда и клипсы, если бы не побоялась, что будет слишком больно.

Мать Эйми рассмеялась.

— Кроме того, клипсы это так вульгарно, — прибавила Брук, и мать Эйми снова хохотнула.

— Как ты думаешь, Эйми понравился ее бейби-шауэр? — спросила она у Брук.

— Пойдемте, узнаем, — Брук повела ее к дивану, на котором устроились остальные.

— Тебе понравилось то, что ты наснимала? — обратилась Брук к Эйми.

— О, да. Особенно один кадр, который я напечатаю в большом формате, — Эйми сияла. — Спасибо вам за этот день. Он был замечательный!

— Иди, возьми себе что-нибудь поесть, — посоветовала Брук.

— Ой, я за весь день даже ни разу не вспомнила об этом.

Потом Эйми вернулась на диван к своим друзьям и принялась открывать подарки.

Друзья охали и ахали над крошечной одеждой и игрушками. Потом один за другим они ушли. Тоби надо было успеть на поезд, а Элен просто проезжала через город по пути в Европу. В конце концов, поцеловав маму и обняв Брук с Марго, Эйми осталась одна в своей большой квартире со своим гигантским животом, подарками и фантастическими фотографиями, которые она сделала сегодня. Позже этим вечером Эйми, разговаривая с мамой по телефону, сказала, что это был лучший день в ее жизни.

16 Насекомые и мыши

Карандаш замер над блокнотом.

«Если бы я так не боялась насекомых и мышей, я бы побежала с собакой через лес ночью. Я могла бы сломать кости, разбивая цепи, которыми мои руки привязаны к телу…»

И? Рука Лакс застыла на слове «и». Она не знала, что писать после этого «и». Казалось, что слова намертво застряли на полпути к блокноту. Иногда она писала «но» вместо «и», хотя и это не помогало: следующая фраза все так же застревала где-то внутри, не оживая ни в голове, ни на бумаге. Образы преследовали ее неделями, и Лакс начала верить, что, когда сможет подобрать остальные слова, она узнает, что ей делать со своей жизнью.

Тревор вышел из спальни в халате, на его щеке отпечатались рубцы от подушки. Он сонно побродил по кухне, налил себе стакан сока и, сделав глоток, уставился на Лакс.

— Где ты была последнее время, дорогая?

Лакс не отрывала глаз от блокнота. Все начинается так хорошо, пока дело не доходит до «где ты была, сучка?». Несмотря на то что Тревор не использовал грубых слов, смысл фразы от этого не менялся. Лакс по опыту знала, что каждый разговор, начинающийся со слов «Где ты была?», заканчивается либо синяком на руке, либо кровоподтеком на заднице.

— Я уже тебе говорила, что помогала Джонелле с ребенком, потому что она болела.

— Да, но…

— В этом все и дело, — сказала Лакс так остервенело, что он тут же понял: она что-то скрывает.

— Я понимаю, но, м-м-м, у тебя все в порядке?

— Да.

— Да, что?

— Да, Тревор, все в порядке, почему, черт возьми, ты не пригласил меня на свадьбу своего сына?