Женский улучшайзинг

Мужик был от меня в паре метров. Его тоже, видимо, парализовало. И тоже от страха. Закрыв один глаз ладонями, он с выражением крайнего ужаса во втором наблюдал, как вокруг моего безжизненного лица постепенно образуется искрящееся облачко. В спину подул теплый весенний ветерок. Волосы оживились еще больше и приняли форму одуванчика с радиусом в полметра. Сухой треск разрядов стал еще громче, искры – шустрее. Маньяк заорал и попятился задом. Где-то вдалеке, на кладбище завыла собака. Мужик охнул, перекрестился левой рукой и стал пятиться еще быстрее. Тротуары у нас были хоть и новые, но асфальт уже успел пойти трещинами. Об одну их них он и зацепился пяткой и со всего маху упал на задницу. Так и сидел в луже талого снега и тем же безумным взглядом смотрел на меня, неподвижную, снизу.

Стояла прекрасная ночь. Облака, которые весь день грозили дождем, наконец расступились. Где-то за моей спиной из-за верхушек деревьев выглянула полная луна. Маньяк заорал еще отчаяннее, но уже как-то с хрипотцой, и стал хвататься за сердце. Потом внезапно снова оживился, стянул с ноги ботинок и запустил в мою сторону. Но не попал. Тяжелая грязная обувь, брошенная ослабевшей рукой, просто не долетела. Несчастный снял второй ботинок, но кинуть уже не смог – на запуск первого ушли последние силы. Нас опять накрыло порывом ветра. Он был намного сильнее предыдущего, видимо назревала буря. Этим порывом с меня сорвало мамин газовый шарфик, и он взлетел, как белая птица. Мужик поднял голову, уставился на шарф, поднимающийся в небо, захрипел уже очень страшно и стал заваливаться на спину. Ноги в рваных носках задергались.

Где-то за углом кладбища появились ярко-синие всполохи и заорала милицейская сирена. Как потом выяснилось, кто-то из жильцов вышел на лоджию покурить, заметил сцену нападения и вызвал патруль.

Во мне проснулся еще один древний инстинкт: «Видишь милицию? Исчезни». Рев сирены подействовал так сильно, что ноги отмерли, я развернулась и побежала домой. Чтобы срезать путь, свернула в заросли сирени, через них до угла дома всего пять метров. А от угла до подъезда – уже и рукой подать. Сразу же за шиворот попало прилично снега, и волосы, еще не вернувшиеся в исходное состояние, начали цепляться за мерзкие колючие кусты. Через пару метров поняла, что застряла намертво. Ужас от вида бьющегося в конвульсиях тела напрочь отключил мозг и загнал в самую чащу. Волосы намотались на ветки сирени, и я уже не могла двинуться ни взад ни вперед. Милицейский газон медленно ехал уже по нашей улице вдоль кладбища, освещая себе дорогу фарами дальнего света. Но кустарник был густой и заснеженный. И пришлось замереть, в надежде что сольюсь цветом пальто с общей депрессивной гаммой.

Патрульная машина остановилась около лежащего на асфальте маньяка. Он уже затих и дрыгать ногами перестал.

Распахнулась дверь пассажирского места, оттуда выскочил молоденький милиционер и склонился над телом.

– Михаил Иваныч! Чей-т с ним? Пьяный? Вроде не пахнет.

Толстый Михаил Иваныч выбрался из-за руля и неуклюже сполз с подножки советского джипа. Профессионально поднял веко пострадавшего, посмотрел зрачок, начал ощупывать запястье.

– Сашок! Давай вызывай скорую, вроде пульс еще прощупывается. И подкрепление вызывай. Похоже на нападение. С глазом у него что-то. И посмотри в мешке с вещдоками на заднем сиденье, там зеркало от «Жигулей» было. Неси, сейчас дыхание проверим.

К милиционерам присоединился кто-то из наших соседей. В трениках, пижамной куртке и драповом пальто поверх. Свидетель. Видимо, тот, кто и позвонил в «ноль-два».

– Я ж вам говорю, товарищ капитан, дом у нас нехороший. Сами видите, кладбище рядом. Души покойников так и прут. Мне моя жена Танька вечно твердит, что ей то молоко перевернут, то сковородку на ногу уронят. Я все отмахивался. А тут раз сижу на унитазе, и понимаете, меня снизу кто-то хватает… И этот голубь на балконе. Курю, значит. А он прилетает. Я – кыш! А он смотрит глазами человеческими. Понимаете? Не голубь это был вовсе.

Приехала скорая. Фельдшер присела над маньяком, тоже пощупала пульс.

– И нас-то чего вызывали? Не довезем. Тут инфаркт миокарда, похоже. Обширный. А у нас оборудования нет. Реанимацию надо было. Или труповозку сразу. Чего на нас лишнего вешаете?

– Так вас-то чего прислали? Санек! Что сказал, когда вызывал?

Тощий Санек боком попятился за газик.

– Это… сказал, плохо человеку. Лежит.

Пожилая фельдшерица пожалела несчастного Санька:

– Ну ладно. Грузим. Довезем – увидим. В городскую больницу в Кучино мужчину отправим. Документы-то у него есть?

– Нет. Смотрел по карманам – пусто.

Еще бы. Какой маньяк идет на дело с паспортом и профсоюзным билетом?

Толстый Михал Ваныч отправил Саню с фельдшером сопровождать пострадавшего до больницы, а сам переключился на любителя голубей.