Женское лицо разведки

Работа Зои Ивановны в Центре сопровождалась продвижением по службе — начинала с начальника отделения, затем она стала заместителем начальника отдела и начальником отдела. До смерти Сталина. После этого она оказалась в опале, как и многие другие старые кадры. Ей предложили поехать начальником спецотдела в Воркутинский лагерь. Она согласилась и вынуждена была дослуживаться до пенсии на периферии по линии МВД.

Возвышение Зои Ивановны до начальника отдела Первого главного управления (ПГУ) было не случайным, а вполне закономерным признанием ее высоких профессиональных качеств.

В бытность Зои Ивановны начальником немецкого (по Германии и Австрии) отдела мне довелось часто общаться с нею по служебным делам. В то время нелегальная служба проводила многие операции по выводу разведчиков-нелегалов в капиталистический мир через Германию и Австрию. Помню, я всегда с большим удовлетворением получал от Зои Ивановны исчерпывающую информацию по интересующим нелегальную службу вопросам и доброжелательное содействие. Теперь, узнав о ее неудавшихся не по ее вине дебютах на поприще нелегальной работы еще в 30-е годы, я полагал, что ее опала имела корни именно в воспоминаниях того начального периода разведывательной деятельности.

Вообще Зоя Ивановна в нашей среде профессионалов пользовалась большим уважением. Ее скромность и доброжелательность при общении с нами была еще более контрастной по сравнению с некоторыми другими начальниками, которые отличались высокомерием по отношению к ниже — стоявшим сотрудникам. Этого у Зои Ивановны совершенно не было.

Поражало ее трудолюбие, заметная для всех усидчивость и дотошность при проведении анализа дел. Она умела всегда докопаться до самых скрытых деталей, от которых зависел успех или провал намечавшейся операции. Думаю, что ей был присущ тот подход ко времени, о котором так четко говорил ученый Любишев, герой романа Даниила Гранина «Этот странный человек»: «Все не наше, а чужое, только время наша собственность, — писал Сенека. Природа предоставила в наше владение только эту вечно текущую и непостоянную вещь, которую вдобавок может отнять у нас всякий, кто это захочет.

… Люди решительно ни во что не ценят чужого времени, хотя оно единственная вещь, которую нельзя возвратить обратно при всем желании…

… Людям, умеющим работать, времени хватает. Нет, пожалуй, сказать иначе: времени у них больше, чем у других…

… Время — самая большая ценность и нелепо тратить его для обид, для соперничества, для удовлетворения самолюбия».

Вот и Зоя Ивановна всегда уважительно относилась ко времени других сотрудников, обращавшихся к ней, стремилась максимально скупо, но понятно отвечать на их вопросы. В этом я мог убедиться неоднократно.

Что еще было характерно для этой считавшейся во внешней разведке выдающейся женщины?

Она никогда на службе не проявляла своих чувств и переживаний, как бы они не были порою тягостны для нее.

Осенью 1947 года в возрасте 48 лет погиб Борис Аркадьевич Ярцев-Рыбкин, муж Зои Ивановны. О том, какая страшная трагедия обрушилась на эту бесконечно любившую его женщину, можно догадаться уже по тому, что красивая, обаятельная и умная сорокалетняя вдова отказалась от возможного продолжения семейного счастья, оставаясь до конца дней своей жизни одинокой матерью двух детей. А предложений было много.

Но в этот тяжелый в ее жизни период она на службе ничем не обнаружила своих горестных мыслей. Только очень близкие люди могли догадаться о ее большом горе.

То, что через несколько лет после гибели мужа, в 1950 году, ее повысили до начальника отдела, говорит о многом. О том, что она нашла в себе силы и мужество, высокопрофессионально исполнять и без того сложные обязанности заместителя начальника отдела. В этом нашло отражение ее стремление, как она однажды выразилась, работать за двоих — за себя и за рано погибшего мужа.

Можно добавить, что с самого момента похорон мужа ее не покидала мысль о вероятно насильственной смерти его, а не в автомобильной катастрофе, как это официально прозвучало. И признаюсь, странного в гибели Ярцева-Рыбкина (ноябр 1947 года) было немало. В том числе присутствие в окружавших обстоятельствах бывшего заместителя СМЕРШа генерала Белкина, прошлое которого, как было известно Зое Ивановне, было не совсем ясным.

Сейчас, после смерти генерала П. А. Судоплатова, который явно что-то знал о подробностях гибели Ярцева, но уклонился от разговора на эту тему с Зоей Ивановной, внести в это дело какие-то дополнения стало невозможно.

Вот что Зоя Ивановна писала в июле 1980 года: «Этот вопрос жжет меня все тридцать три года…». Сомнения у Зои Ивановны усилились после разговора с Дмитрием Георгиевичем Федичкиным, который сказал: «От Белкина всего можно было ожидать». Он охарактеризовал этого человека крайне отрицательно, сказал, что, если ему память не изменяет, Белкин во времена оные был махновцем. Что в политическом отношении человек нечистоплотный. И снова повторил: «Способный на все!».[35]