Женское начало

Яне и Павлу так и не удалось побыть в этот день наедине. Она лишь успела, прощаясь, передать ему ключи от своей квартиры – теперь Павел сможет приезжать к ней в любое время. Вместе с Яной в город возвращались только отец и Марта.

* * *

Жизнь Павла входила в нормальное русло: и с Яной отношения наладились, и работа ему нравилась. В деннике уже стояли три лошади, а Павел помимо рутинных обязанностей по уходу за ними, помогал приходящему ветеринару. Он научился делать лошадям «педикюр» – проводить расчистку копыт своим питомцам – а также обновлять им подковы. Нередко работники двора приносили к Павлу то заболевшую кошку, то сбитую машиной собаку. Он не только припоминал полученные когда-то на биофаке знания о животных, но и углублял их, изучая литературу по лечению зверья. Поэтому, когда в октябре хозяева стали готовиться к возвращению на зимнюю квартиру, в Петербург, вопрос с Павлом был решен: он остается в Комарово, при лошадях. Павел назначался старшим в конюшне, а в его распоряжение поступало еще двое работников: ночной сторож и человек, убирающий навоз из денника.

Глава семейства благоразумно решил, что здесь от Павла будет больше толка – ребенок в городе обойдется и без него. Мальчику вот-вот исполнится шесть лет, нечего бить баклуши, играя в индейцев, пусть учит языки и постигает азы математики, там услуги Павла не понадобятся. Костик, садясь в машину, ревел, не желая расставаться с «дядькой», но Павел обещал, что они останутся друзьями, будут ездить друг к другу в гости и следующее лето вновь проведут вместе.

С отъездом хозяев из загородного особняка в доме стало тише и спокойнее. В Питер уехала и большая часть прислуги. Павел, отработав обговоренное с хозяином время, передавал коней помощникам и шел ночевать на родительскую дачу. Теперь он остался там один – родители тоже уехали в город. В эти спокойные вечера Павел читал ветеринарную литературу или бездумно смотрел по телевизору спортивные каналы. Нервы его укрепились, ушла раздражительность, он стал почти прежним Пашей, добрым и покладистым, только не было в нем прежней суетности. Ему исполнилось тридцать шесть лет.

Выходные дни приятно нарушали размеренное течение жизни. Приезжала на машине Яна и забирала его в город. Иногда они посещали кино или театр, но чаще проводили время вдвоем, не выходя из квартиры на Варшавской улице. А еще Яна настояла, чтобы он, наконец, вставил себе зубы.

Пан Станислав улетал к себе в Америку в начале ноября, в канун праздника, утратившего название и смысл. Яна и Павел провожали его в аэропорту. Гость так и остался в заблуждении относительно семейного положения Павла, считая, что он холост. Зато американский профессор был скрупулезен ко всему, что касалось дел. Он заверил Павла, что добьется в польском землячестве выделения гранта на архивные исследования, связанные с жизнью его предков в России, так что его отец, взявшийся за эту работу, обязательно будет вознагражден. Уже подходя к заградительному турникету, Пан Станислав обернулся в последний раз и воскликнул:

– Передавайте сердечный привет пани Марте. Я буду звонить ей!

И вот они снова вдвоем, на Варшавской улице. Яна успела за короткое время общения с отцом привязаться к нему, и сейчас, после расставания, ей сделалось грустно. Павел присел рядом на диван, обнял любимую:

– Не хандри. Я ведь – с тобой!

– Сейчас, да. Но что будет дальше?

И вдруг она сделала признание, которое долго оттягивала. Впрочем, молчать дальше было просто бессмысленно:

– Паша, у нас будет ребенок.

– Ребенок! А ты уверенна? Ты же говорила, что предохраняешься. Средство не сработало?

– Ты, кажется, не слишком рад, Паша. Да, я говорила, что предохраняюсь, не хотела тебя волновать. Но мне ведь уже тридцать три, и так припозднилась с этим делом. Тебя это ни к чему не обязывает.

– Не сердись, глупенькая. Но это все так неожиданно. Тебе ведь известно мое положение: я даже не могу требовать развода, пока с Натальей все не уладится. Если я сейчас заговорю об этом, она совсем упадет духом. А срок какой?

– Срок такой, что менять решение уже поздно. Да неужели ты сам не замечал, что я пополнела? – Яна приподняла свитер.

Павел впялился в открытое место: да, вроде бы животик округлился, хотя определенно сказать трудно:

– Под одеждой совсем незаметно, – он осторожно положил ладонь на ее живот.

Затем Павел поинтересовался, делала ли она исследования, известно ли ей, кто родится: девочка или мальчик? Яна ответила, что все жизнь ее любимым занятием было составлять прогнозы, и в этом случае она попытается угадать сама.

– Но как? На биржевом рынке ты опираешься на предварительные данные. А тут от чего оттолкнешься?

– Тоже от статистики, – улыбнулась Яна. – Пятьдесят один процент за то, что родится мальчик, и сорок девять – за девчушку.

– Я бы девочку хотел, – робко заметил Павел.

– А я мечтаю о парне.