Женское оружие

Никогда больше не слыхал Фома от Арины вопроса: «Ничего не замечаешь?» Заметил обновку — хорошо, не заметил — еще лучше! Значит, ничто мужа от нее самой не отвлекает. Даже не так — если заметил, то плохо! Не слилась обновка с ее образом, торчит, будто нитка из гладкого полотна — как говаривала старая ворожея, разрушена гармония!

И снова Аринкины мысли с Фомы на Андрея перескочили. Вспомнила, КАК он глядел на нее утром, когда она вышла, приодевшись для поездки в церковь… А ведь она же для него только и прихорашивалась, впервые с тех пор, как мужа похоронила… Да что ж это за наказание-то! Не о том думает, наставница, называется!

«А ведь Илья-то именно об этом толкует, только со своей, мужской точки зрения! Вот и повод еще для одной беседы с девицами, а то и не для одной, пожалуй…»

Размышления Арины прервал голос старшего наставника, прикрикнувшего на отроков, собравшихся вокруг телеги:

— Чего сгрудились? Держать расстояние! Урядники, куда смотрите?

Девицы дружно проводили глазами проезжающего мимо Алексея, и Галка неожиданно спросила:

— Так что же, дядька Илья, Продька для НЕГО тоже неумелой оказалась?

— Ну почему же? — Илья, похоже, был совсем не прочь продолжить беседу. — У Продьки-то как раз с этим все в порядке. Хотя Леха таких Продек наверняка перевидал о-го-го сколько. Да и почище ее тоже. Понимаете, девоньки, кроме телесного интереса есть ведь еще и умственный. Это, знаете ли, такая вещь… Что сказать, как сказать, на что при этом намекать, а что в голове держать, да чтобы и тебя правильно поняли, и ты ответ правильно поняла. Вот ты, Анюта, когда на меня падала, чего сказать-то пыталась? Я ведь и не разобрал ничего. А, девонька? Да не смущайся ты так! Урок же, учеба. Ну неказисто вышло, так первый блин, как известно…

Анька громко шмыгнула носом и отвернулась, глядя невидящими глазами на проплывающие мимо деревья.

— Да что ж ты убиваешься-то так? — продолжил уговаривать Аньку Илья прямо-таки отеческим тоном. — Ты ж самой смелой оказалась. Эти козы облезлые только подзуживали, а сами-то даже и шевельнуться боялись. Пусть только попробуют теперь над тобой насмехаться — мы им такое ученье устроим, взопреют крутиться! Так, Аринушка?

— Да не станут они насмехаться! — убежденно произнесла Арина не столько для Ильи, сколько для самих девок. — Совсем-то дурами их не считай. Всему еще научатся — погоди, сам рот раскроешь, как через пяток лет после замужества приедут наши боярыни да купчихи к родне в гости. — Она подмигнула девчонкам. — Вот тогда не только отроки, но и мужи наши, что сейчас их и видеть не видят, станут локти кусать — как это они таких красавиц проморгали!

— Ну так для того и учим! — кивнул ей Илья. И снова обернулся к Аньке:

— Так чего сказать-то хотела, Анюта?

— Не знаю, — пробурчала под нос Анька, — нечего было говорить… вроде бы…

— А и правильно! Нечего! Все ж уже заранее сказано было: «Готовься, дядька Илья, сейчас я тебя обольщать стану!» А ну цыц, кобылы необъезженные!

Попытавшиеся было захихикать девки мгновенно затихли.

— Да! «Сейчас я тебя обольщать стану!» — повторил Илья. — Так ведь Продька-то Алексею возле церкви то же самое сказала! Иными словами, но то же самое! Или вы не поняли? — Илья обвел девиц строгим взглядом. — Вижу, что поняли. И наплевать, что она там про духоту в храме, да про подвернутую ногу толковала! Смысл был тот же: «Я тебе, значить, предлагаю… это самое, а ты давай, не теряйся! Или я тебе не хороша?» Вот о чем речь шла! Ну и что, что рядом с храмом божьим. Ну и что, что людей вокруг полным-полно. Слова-то сказаны самые невинные! А смысл… сами понимаете. Вы, хихикалки, так можете? А ответ, так же сказанный, понять смогли бы? Вот то-то и оно! Впрочем, это как раз наука нехитрая, быстро обучитесь говорить одно, подразумевать другое, а думать третье. Да и на посиделках уже пробуете наверняка. Ведь пробуете же, а?

«Э-э-э, нет… Не то ты им сейчас говоришь, дядька Илья… Вернее, не совсем то. Ну да ладно, это я им еще потом объясню… Самим речам они как раз быстро обучатся, а вот понять, ХОТЯТ ли с тобой об том говорить, намного сложнее. Продька так не поняла, оттого и бежала потом по улице как ошпаренная. Для таких разговоров иное нужно, слова тут — не самое главное…»