Женское счастье

Маленькие твердые груди упирались в его торс. Она все еще еле заметно содрогалась в экстазе.

Наслаждение Абигейл.

Она настоящая леди, судя по манерам и выговору, в этом нет сомнения.

Двадцатидевятилетняя старая дева, с восторгом и добровольно пожертвовавшая своей невинностью.

Она приняла его боль и страсть и принесла в дар свое тело. Не будь ее, он погиб бы в бурю.

И он сознавал так же отчетливо, как то, что ему следовало сразу же подняться и провести остаток ночи в туалете, что не сделает ничего подобного. Заставит Абигейл исполнить свое обещание. И к концу бури познает ее всю. Всю до конца.

И поймет причины, по которым она предпочла скрыть свое положение в обществе и запереться в уединенной хижине, захватив с собой груду эротической литературы.

Приподнявшись на локтях, чтобы не давить на Абигейл своим весом, он прижал губы к ее уху-, и сладостно-горькая волна наслаждения омыла его.

Такая невинная вещь - женское ушко.

Но ему внезапно захотелось обвести языком каждый завиток раковинки, впиться зубами в мочку.

Сделать Абигейл частью самого себя.

Какая красивая форма ушка: обманчиво прохладного и внешне деликатного, совсем как сама Абигейл.

Он медленно просунул кончик языка в жаркий узкий канал. Содрогания ее лона усилились.

Роберт погладил узкую спину и сжал мягкую ягодицу, проникнув при этом немного глубже.

- Я сделал тебе больно?

- Немного, - хрипловато призналась она. - Кажется, ты причинил мне боль не... не своей плотью, а пальцами.

- Потому что пытался растянуть твою девственную перегородку.

Роберт нашел ее губы, распухшие, смятые его поцелуями, инстинктивно смягчившиеся под давлением его рта. Губы, целованные им одним.

Он проник в нее еще дальше - языком и набухающим отростком.

- А что делает мужчина твоей мечты после того, как возьмет твою невинность?

- Он... готов разделить со мной свое тело.

Отросток зашевелился, пробуждаясь к жизни. Немыслимо!

- Каким же это образом? - осведомился Роберт, делая первый выпад. Абигейл затаила дыхание. Коротко остриженные ногти вдавились в его спину.

- Позволяет касаться себя. Целовать. Пробовать на вкус. Все то, что ты делал со мной.

Потаскухи целовали Роберта, брали в рот его плоть, но за деньги. Ни одна женщина не выражала до сих пор желания проделать это ради удовольствия.

Он мягко вышел из нее и перекатился на спину.

Роберт не был готовок встрече с такой женщиной. В своих мечтах партнерша брала его тело и страсть и давала лишь наслаждение. И вовсе не мечтала узнать его тело.

Матрац просел. Прохладные пальцы нерешительно легли на живот, прошлись по торсу.

- А мужская грудь так же чувствительна, как... - Она легко обвела его соски. - Ты в этом месте меньше, чем я.

- Я мужчина, - проворчал Роберт, уставившись в темноту.

- Но такой же твердый. Стоит тебе дотронуться до моего соска, и между ног мокро становится. Что ты испытываешь, когда я касаюсь твоего?

Она провела подушечкой большого пальца по его соску. Еще раз. Еще. Еще.

Белое пламя ударило прямо в чресла. Роберт схватил ее за руку, прижал к своей груди, вдыхая запах тел. Ее. Своего. Запах предыдущего жаркого соития. Запах секса.

И задался вопросом, почему женщина, подобная Абигейл, исполненная чистой, невинной страсти, способна принять мужчину, который убивал раньше и признался, что готов убивать снова.

- А женщина из грез сосала твою грудь, Роберт?

- Мне нужно одно, Абигейл, - чтобы женщина отдалась мне, - спокойно, чуть отстранение пояснил Роберт. - Я не мечтаю отдаться женщине. Этого в моих фантазиях нет.

- Но отдался бы?

"До этой ночи - нет", - мрачно подумал он.

- Твои фантазии, Абигейл, - главное. Чего ты хочешь?

- Взять тебя в рот, Роберт.

У Роберта закружилась голова, когда пухлые влажные губы нашли сосок в гнездышке жестких волос. Неожиданное чувство беспомощности завладело им.

Мужчины, которые убивают, не нуждаются в нежности.

Мужчины, которые убивают, не способны ничего предложить леди.

Закрыв глаза, он притянул поближе ее голову. И понял, что ее волосы до сих пор стянуты уродливым узлом, возвещавшим всему миру, что она заскорузлая старая дева, хотя в ней пылали и бурлили те же потребности и нужды, что и в нем. Но она - пленница общества, отрицавшего ее женственность. Не признававшего горевшей в ней страсти. А он искалечен карьерой, которую выбрал, когда был слишком молод, чтобы понять, что делает.

Он ощупью нашел шпильку. Вытащил.

Влажное тепло в груди неожиданно сменилось холодком. Тонкие пальцы схватили его за руку.

- Что ты делаешь?

- Распускаю твои волосы.

Абигейл приподнялась и досадливо охнула. Роберт мгновенно открыл глаза и насторожился. Солдат, готовый броситься в битву.

- Что? - резко спросил он.

- Ничего.

Он ощупью нашел ее колено. Она наклонилась над ним.

- Наша сделка, Абигейл. - Он чуть сжал пальцы. - Скажи правду.

- Просто...

Он заметил, как она нервно откинула голову к потолку.

- О, говорю же, ничего особенного. Когда я приподнялась... что-то... ты... вылился из меня.

Плоть Роберта мгновенно вздыбилась.

Он провел ладонью по бедру Абигейл, скользнул в мягкое... теплое...

Холодная вязкая жидкость запачкала кончики пальцев.