Женское счастье (сборник)

В трамвай Ангелина заползла на четвереньках, так как входящие шли на вход, а выходящие на выход — одновременно. Мужчины, как водится, усидчиво сидели, а женщины, старики и младенцы стойко стояли. Вися на слишком высоком для нее поручне и раскачиваясь в сотрясающемся от приступов миграционной активности пассажиров трамвае, Ангелина почувствовала, как в ней зреет нечто, напоминающее вдохновение. Будучи бесправным, забитым и навьюченным существом, она готова была потребовать сатисфакции. Перед глазами мелькали, словно в бреду, картинки с обложек, и Невинная слышала чей-то незнакомый, но родной голос, кричавший: «Всех порешу!» Двухметровый контролер, годный служить в войсках особого назначения, вынул у нее из зубов талончик и вернул к действительности, сообщив, что талончик пробит не по правилам. Заплатив штраф, Ангелина вывалилась из трамвая и понесла своим домашним хищникам свежебитые яйца и костистую вырезку.

Хищники уже вернулись в родной дом и ходили кругами у холодильника. Холодильник рычал, домочадцы тоже. Выйдя на арену семейной жизни, Ангелина щелкнула кухонным полотенцем и принялась кормить, мыть и стирать…

Но чувство, посетившее ее в вагоне трамвая, не исчезло, а напротив, окрепло. Уложив детей и усадив мужа перед телевизором, Ангелина села писать. На сей раз она точно знала, что ей предстоит создать шедевр.

Пространство и время волшебным образом подключились к старенькой машинке, и на листе бумаги возникла она — Брунгильда Чумовая. Затянутая в комбинезон из черной кожи, владеющая тайнами ногопашного боя, имеющая постоянную поддержку на самых высоких уровнях астрала и мистическую связь с мудрецами из Верхней Вольты и Нижнего Тагила, она явилась в мир, чтобы судить и карать.

Прежде всего Ангелина описала ту известную ныне всякой просвещенной женщине сцену, в которой Брунгильда входит в трамвай. Легко вскинув к плечу свой верный «Узи», она произносит твердо и насмешливо: «Встать, гады!» И гады, конечно, встают. И так они стоят на дрожащих ногах долго-долго, потому что Брунгильда приговаривает их к пожизненному проезду стоя.

Затем писательница отдала дань своим дневным впечатлениям от похода на рынок. Не жалея эпитетов, она щедрыми мазками изобразила орущую толпу, продавца рыбы с торчащей у него из ушей мойвой, торговок мясом, суетливо доказывающих свое крестьянское происхождение, и бабушек с зеленью, радостно закладывающих перекупщиков…

Ага, вот и знакомый хозяин ротвейлера! Закинутый Брунгильдой на крышу павильона, он кричит: «Девушка, снимите меня отсюда! Я больше не буду!», а грозный пес скулит внизу… Но самое полное счастье от своего творчества Ангелина получила, когда переносила на бумагу воображаемую встречу Чумовой и сантехника Жоры из ЖЭКа. Вот раздается хамский звонок в дверь. Там, за дверью, стоит Он, ужасный и могучий вершитель судеб домохозяек, весь в предвкушении расправы над очередной беззащитной овцой. Сколько раз Ангелина слышала его веселый голос, вопрошавший: «И что тут у вас, дамочка?» Сколько раз она отвечала: «Кажется, прокладка…» И всякий раз следовало знакомое до слез продолжение: «Да разве ж тут прокладка? Тут делов часа на четыре, а у меня, дамочка, рабочий день не резиновый! Вот я вам щас вентиль-то перекрою!» — «Ой, не надо, не надо вентиль…» — рыдала испуганная Ангелина. — «А за все платить надо, дамочка», — жалел Ангелину Жора. И, получив обычную десятку, он за пять минут устранял неисправность, а затем сообщал «радостную» новость: «Менять все надо — и трубы, и унитаз, и вентили, а то уж скоро все рванет…»

О, какое наслаждение получила Ангелина, сочиняя, как входит ее мучитель, оставляя такие следы, словно он специально потоптался в свежем цементе, как он идет по ковру и вдруг обнаруживает вместо стонущей над краном хозяйки Брунгильду — эту статую из черного гранита… О, сладкий миг, когда, трепеща и задыхаясь, он вмиг меняет и прокладки, и вентили, и смеситель, а после удаляется спиной вперед, кланяясь и благодаря…

Коснувшись больной жэковской темы, Ангелина, не останавливаясь, прописала историю мирового заговора, созревшего в недрах данного учреждения. Возглавлял его циничный начальник жилищной конторы. С помощью малогабаритных излучателей он и его подручные действовали на разум жителей микрорайона и приводили их в состояние невменяемости… Естественно, Брунгильда разрушила их коварные планы и парочкой гранат прекратила существование осиного гнезда.

Ангелина писала до утра. Уже встало солнце, и муж, явившийся в кухню, начал на ощупь искать утреннюю колбасу. Не обнаружив ее, он открыл очи и поинтересовался, а не сошла ли Ангелина с ума… Ангелина кинулась готовить завтрак и радостно подумала, что ее супругу еще предстоит занять свое место на страницах романа. «Он будет готовить и стирать!» — мстительно думала она, подкладывая мужу лучшие кусочки. — Я сделаю его Брунгильдиным экономом. Нужен же ей кто-то, чтобы смотреть за домом».