Женское время, или Война полов

Когда в перечне женщин, которые присылали письма в «Strictly Personal» в августе и сентябре (2086 имен), Фаррон увидел первые десять имен жертв ночных ожогов, он скомандовал: «Поехали!» – и уже в машине сличал остальную часть списка, размашисто делая в нем пометки красным фломастером. 263 женщины из 371, получившей космические ожоги, были в компьютерной картотеке «Strictly Personal» журнала «Нью-Йорк, Нью-Йорк»!

Тем временем Анна в своей квартире на Восточной 53-й улице разъяренно лупила Стаса Журавина кулаками в грудь:

– Что ты наделал! На хрена ты давал свои мудацкие объявления в этот журнал?!!

– Аня, я хотел как лучше… Я хотел найти тебе мужа… – слабо оправдывался он.

– Все, я погибла!

– Подожди, еще ничего не известно…

Действительно, достоверно еще ничего не было известно. Шесть «фордов» и автобус ФБР еще только мчались в редакцию журнала «Нью-Йорк, Нью-Йорк», которая занимала двадцатый этаж в «Башне прессы» на Мэдисон-авеню. Здесь же были офисы еще трех десятков журналов, издательств и литературных агентств, и вторжение армии агентов ФБР в этот улей было обречено на публичный скандал, но разъяренный Джеймс Фаррон уже пер напролом, как хороший бульдог, ухвативший след. Да и была ли у него альтернатива? Какое, к чертям, тайное наблюдение за сотрудниками «Нью-Йорк, Нью-Йорк», когда в этом сорокаэтажном улье не меньше пяти тысяч человек!

Четыре кабины лифта одновременно подняли нетерпеливого Фаррона и его команду на двадцатый этаж, изумленная секретарша в приемной редакции журнала не успела и рта раскрыть, как агенты вынесли ее из-за стола, перекрыли все выходы и входы на этаж из лифта и с пожарных лестниц и блокировали двери всех кабинетов ошарашенных редакторов, фотографов и художников. Роберт Хьюг и Марк Аллей ворвались в кабинет с табличкой «Strictly Personal», а Джеймс Л.Фаррон – в кабинет Хелен Хоппс, хозяйки журнала, у которой шло совещание по очередному номеру.

– Что такое? По какому праву… – залепетала седая, как одуванчик, Хелен Хоппс, когда агенты ФБР стали бесцеремонно выводить сотрудников из ее кабинета.

Джеймс Фаррон показал ей свое удостоверение.

– Я директор нью-йоркского бюро ФБР Джеймс…

– Я знаю, кто вы такой! – перебила Хелен Хоппс. – Мы печатали вашу фотографию шесть раз!

– В разделе «Сплетни и слухи», – усмехнулся Фаррон.

– Ну и что? У нас свобода прессы! Я вызываю адвоката! По какому праву вы врываетесь?

Она схватила телефонную трубку, но Фаррон кивком головы приказал одному из агентов отключить ее аппарат. От изумления перед таким хамством мисс Хоппс снова потеряла дар речи, в ее преклонном возрасте и при ее цыплячьем весе это было нетрудно.

– Садитесь, – приказал ей Фаррон и положил перед ней два списка: – Читайте. Это список респонденток вашего отдела «Strictly Personal», а это список жертв так называемых космических ожогов. И почти все они – в вашем компьютере! Я хочу объяснений.

– Что? Я ничего не понимаю… – заторможенно сказала мисс Хоппс. – Какие жертвы? Где вы взяли список наших читательниц? Это вторжение в нашу…

– Я купил его на улице у торговца пиццей, – усмехнулся Фаррон. – Мне нужно ваше объяснение: каким образом вы выжигаете груди своим подписчицам? Ну! Только быстро!

– Вы сумасшедший?!

– Отпираться глупо, мисс Хоппс! 263 женщины получили ожоги груди после того, как откликнулись на ваши объявления! Итак?!

Хелен Хоппс снова посмотрела на лежащие перед ней списки. В них красными метками были отмечены все совпадающие фамилии, и от этих пометок рябило в глазах. Спорить с таким документом было бессмысленно. Хелен Хоппс подняла взгляд на Джеймса Фаррона.

– О’кей, – сказала она негромко и кивнула в сторону торчащих у стен и дверей агентов. – Пусть они выйдут. Все.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил Фаррон, садясь в глубокое кресло напротив Хелен Хоппс. И кивком головы приказал своим агентам выйти. А когда за ними закрылась дверь, нетерпеливо повернулся к Хелен: – Я слушаю. Хотя мой долг предупредить вас, что вы имеете право хранить молчание.

Она разглядывала его долгим сожалеющим взглядом. Потом сказала:

– Вы идиот, Джеймс.

– Что-о?!

– Смотрите! – И одним жестом она задрала свою блузку. Под блузкой не было ни одной груди, на их месте были шрамы от давней хирургической операции. – Мне вырезали сиськи двадцать лет назад, Джеймс. Рак. Весь Нью-Йорк это знает – кроме ФБР, конечно. Вы думаете, я способна делать то же самое другим женщинам?

18

– Вообще Шварц не хотел служить ни КГБ, ни советской власти. Но без этого никакой прикладной наукой в СССР заниматься было нельзя…