Женское здоровье. Между нами девочками

Вариации этого находятся в строгой зависимости от воспитания женщины. Это могут быть и жалобные причитания, и истерический визг, и грубая площадная брань, и демонстрация самых непристойных реакций. Это может быть отказ дышать в кислородную подушку, попытки членовредительства и прочие признаки помутнения рассудка.

Наконец, начинаются обвинения мужа. Да чтоб я еще когда дала. Да все вы рогатые животные, низменные создания, земляные червяки и очень плохие люди. И вообще это не твой ребенок, и чтоб ты провалился. Брань, визг — кто во что горазд.

Очень мало мужчин, способных понять, что сгоряча, в мучительных пытках, в состоянии аффекта женщины сами не знают, что говорят. Такое запоминается на всю жизнь. Многие не в состоянии переступить через это и простить жен. Есть и такие, которые не прощают никогда.

И тут наступает второй период родов — потуги и изгнание плода.

Интенсивность схваток нарастает, становится максимальной, боль полностью поглощает чувства и сознание женщины. Короткие светлые периоды воспринимаются как желанное избавление, практически забытье. Длятся они считаные секунды, и как только женщине кажется, что это какое-то счастливое освобождение, как новая схватка овладевает ею.

«Ой, она рожает у нас! Дыши-дыши! Не тужься! Переходи вот сюда, на эту кровать!» Начинается потужной период.

И хотя он длится в норме всего несколько минут, по эмоциональной и физической вовлеченности он превосходит все другие родовые испытания. Тут требуются максимальная собранность и концентрация на результате. Вот здесь-то и проявляется умение женщины владеть собой в экстремальных ситуациях, ее выдержка, эффективность ее родовой доминанты и желание довести дело до конца.

Случаются разнообразные состояния, в которых женщина тужиться не может: физическая усталость и моральное истощение женщины после схваток, чисто психологическая неспособность сконцентрироваться на командах медработников. При переизбытке эпидуральных анестетиков случается и неспособность прочувствовать и пережить потугу. И тут начинается самое неприятное, то, что потом не любят вспоминать акушеры, считая своим фиаско и нежелательным осложнением. Во время потуг вся дежурная бригада может наваливаться такой женщине на живот и выталкивать ребенка вместе с потугой. Самые неблагоприятные случаи заканчиваются накладыванием щипцов.

Я считаю, что потужной период — это то, чего не должен видеть никто кроме специалистов, чье образование позволяет им пребывать возле рожающей женщины в родзале.

Во время потуг женщина может кричать благим матом, опорожняться, истекать кровью, ее ткани могут рваться, как бумага. Ребенок, такой желанный, рождается синим, слабым и похожим на лягушонка. Все это настолько некрасиво, страшно, а иногда отталкивающе, что я не пожелаю никакому отцу созерцать это зрелище. Буквально через несколько мгновений розовенький умиротворенный ребенок будет сосать материнскую грудь, получая самые ценные, концентрированные вещества вместе с молозивом, а мать будет плакать от переполняющих ее счастья, избавления и удовлетворения. Ей вытрут кровь и ненужные выделения, ушьют разрывы, если они осложнили роды, приведут в порядок и поздравят с новорожденным. В то же мгновение забудутся и боль, и мука, и страдания. Вот оно, начало! Вот она, новая жизнь и новая энергия!

Но как быть с чувствами мужчины, который не пережил ни физически, ни эмоционально эту трансформацию и возрождение, а только наблюдал весь этот процесс как шокированный зритель? Он видел рвущуюся ткань промежности, ее чудовищное расширение до разверстой дыры, из которой показался вдруг сине-фиолетовый склизкий ребенок. Как ему забыть это чувство беспомощности, когда он видит, что любимая женщина безвинно страдает и он ничем не может облегчить эту боль? Как забыть эти страшные картины?

Помните, еще Некрасов писал, что

Мы любим сестру, и жену, и отца,
Но в муках мы мать вспоминаем…[2]

Это глубинные воспоминания на клеточном уровне вызывают уважение к матери, трепет перед ее страданиями, чувство вины и благодарности. И даже некую отстраненность, ведь мы не можем причаститься ее страданий, значит, не можем быть близки ей.

Чувство уважения и благодарности, вины и отстраненности, что мужчина испытывает к женщине после родов, больше похоже на преклонение перед матерью, чем перед женой. Многие до конца своих дней не в состоянии перешагнуть через это отношение к жене — не как к сексуальному объекту, а как к матери.

Дорогие девушки, милые дамы. Если вы не хотите, чтобы ваши мужья видели в вас матерей, чтобы ваши гениталии навечно не ассоциировались у них с образом родов, чтобы они сохранили к вам сексуальное чувство, замешанное на влечении и попытке разгадать женскую тайну, — не позволяйте им видеть, как вы рожаете.