Жены и дочери

Она поспешно обратилась опять в сторону леди Агнес, чтобы более уже не пропустить ни слова из ее лекции об орхидеях, а Молли повернула назад и вышла из удушливой жары оранжереи. На свежем воздухе она почувствовала себя лучше и – без всякого надзора, на свободе – принялась переходить от одного прелестного уголка к другому, то в открытом парке, то в каком-нибудь уединенном цветнике, где слышно было лишь пение птиц да плеск центрального фонтана и кроны деревьев заключали в кольцо голубое июньское небо. Она шла, не более задумываясь, где находится, чем бабочка, перелетающая с цветка на цветок, пока наконец не устала и ей не захотелось вернуться в дом, но она не знала, как это сделать, а кроме того, боялась встречи со всеми этими незнакомыми людьми, когда рядом не будет ни той ни другой мисс Браунинг. Жаркое солнце до боли напекло ей голову. Она увидела поблизости, на лужайке, могучий, широко раскинувший ветви кедр. Густая тень под его ветвями манила к себе. В тени стояла грубая скамья. Усталая и обессилевшая, Молли опустилась на нее и вскоре уснула.

Проснулась она внезапно и тут же вскочила со скамьи. Рядом стояли две дамы и говорили о ней. Они были ей совершенно незнакомы, и в смутной уверенности, что сделала что-то недозволенное, а также изнуренная голодом, усталостью и утренними волнениями, она расплакалась.

– Бедная девочка! Заблудилась. Она, я уверена, приехала с кем-то из Холлингфорда, – сказала та дама, что выглядела постарше.

Ей, казалось, было около сорока, хотя на самом деле – не более тридцати лет. У нее были грубоватые черты и весьма суровое выражение лица, одета она была в чрезвычайно роскошное утреннее платье. Ее низкий, невыразительный голос в иных кругах общества назвали бы грубым, но такое определение было неприменимо к леди Каксхейвен, старшей дочери графа и графини. Другая дама выглядела моложе, но была в действительности несколькими годами старше. По первому взгляду на нее Молли подумала, что никого красивее еще никогда не видала, и дама в самом деле была очаровательна. И голос ее был мягким и сострадательным, когда она ответила леди Каксхейвен:

– Бедняжка, она явно перегрелась, да еще в таком тяжелом и плотном капоре. Дай-ка я развяжу его, моя милая.

Молли решилась объяснить:

– Я Молли Гибсон. Я приехала сюда с двумя мисс Браунинг.

Более всего она страшилась, что ее сочтут незваным гостем.

– Мисс Браунинг? – вопросила леди Каксхейвен, обращаясь к своей спутнице.

– Я думаю, это те две высокие, полные молодые женщины, о которых говорила леди Агнес.

– А, очень может быть. Я видела, как она взяла несколько человек на свое попечение. – Потом, снова взглянув на Молли, леди Каксхейвен спросила: – Ты что-нибудь ела, дитя, с тех пор как приехала? Ты очень бледна. Или это от жары?

– Я совсем ничего не ела, – жалобно сказала Молли; до того как заснула, она и в самом деле была очень голодна.

Дамы тихо посовещались, и старшая властным голосом, каким она, кстати сказать, все время и говорила со своей спутницей, сказала:

– Посиди здесь, дорогая, а мы вернемся в дом, и Клэр принесет тебе что-нибудь поесть прежде, чем ты попытаешься дойти обратно, – тут не меньше четверти мили.

Они ушли, а Молли осталась сидеть смирно, ожидая обещанного посланца. Она не знала, кто такая Клэр, и ей уже не очень хотелось есть, но она чувствовала, что не сможет дойти сама, без чьей-нибудь помощи. Наконец она увидела, что красивая дама возвращается в сопровождении лакея с небольшим подносом.

– Посмотри, как добра леди Каксхейвен, – сказала та, которую звали Клэр. – Она сама собрала для тебя этот дивный второй завтрак. А теперь постарайся съесть его, и тебе сразу станет лучше, дорогая… Можете не ждать, Эдвардс, я захвачу с собой поднос.

На подносе лежали хлеб, холодная курятина и кисть винограда, стояли варенье, стакан вина и бутылка газированной воды. Молли протянула маленькую, дрожащую руку к воде, но оказалась слишком слаба, чтобы удержать бутылку. Клэр поднесла воду к ее губам, и Молли сделала большой глоток, который освежил ее. Но есть она не смогла – попыталась, но не смогла. У нее слишком болела голова. У Клэр был растерянный вид.

– Поешь хотя бы винограда – он тебе сейчас полезнее всего. Ты должна непременно постараться что-нибудь съесть, иначе я не знаю, как мне с тобой добраться до дома.

– У меня так болит голова, – сказала Молли, с трудом поднимая на нее печальный взгляд.