Жены и любовницы Наполеона. Исторические портреты

Глава 15 «Насколько длинны зимние ночи…»

В декабре 1806 года Наполеон писал Жозефине письма, в которых изливал тоску по ней и свои теплые к ней чувства. В таком духе он не писал с тех пор, как в Италии сворачивал с дороги и посылал ей признания, занявшие свое место в ряду наиболее страстных любовных писем в истории.

Большую часть 1806 года мужа и жену разделяли огромные расстояния, и теперь он сильно тосковал по ней. Одержимый заботами по управлению огромной армией и решением сложных проблем государства, он работал в таком темпе, который не выдержали бы любые другие люди. Он начал жаждать утешения и такого общества, которое ему могла составить только Жозефина.

Его связи с другими женщинами давали сиюминутное облегчение от тягот, которые гений брал на себя во все возрастающих размерах, но новые отношения, установившиеся между Наполеоном и Жозефиной, не могли испортить женщины вроде Дюшатель или Элеонор Денуэль. Их партнерство значительно укрепилось. Оно началось с тех дней, когда оба не очень надеялись на удачу, и уходило своими корнями в далекие от дворов и королей времена и было наполнено повседневными трудовыми заботами, связанными с добычей средств существования от такого занятия, как служба в армии.

Их брак представлял собой надежный вклад, самый надежный из всего, что каждый из них мог предложить. Величайшей трагедией в жизни Наполеона было то, что оба они — Бонапарт и Жозефина — постоянно недооценивали этот вклад. В конечном итоге ему пришлось поменять эти высокие ценности на ничего не стоящую родословную.

Обеспокоенный падением Пруссии и массой новых проблем, возникших в результате ее поражения, присутствием неразбитой русской армии на своем фланге и неминуемым использованием англичанами их недавней триумфальной победы при Трафальгаре, он мысленно и в письмах все чаще и чаще обращался к Жозефине.

«Мне не хватает только удовольствия быть вместе с тобой… — писал он в ноябре. И снова две недели спустя: — Если бы поездка была не такой долгой, ты могла бы приехать сюда (в Берлин)…» И позже, когда его армии вступили в Польшу и продвигались к Варшаве: «…почти совсем не обращаешь внимания на красоты этих пустынных просторов Польши… они совсем не то, что ты предполагаешь… другая женщина для меня не существует… какие длинные эти зимние ночи…»

В этих нежных письмах он выражал искренние чувства. В них звучали вздохи одинокого мужчины, изолированного на им самим сотворенной вершине величия, мужчины, опасающегося быть убитым в случайной стычке. Они исходили от человека, жаждавшего проверенных, дорогих ему утешений женщины, которая знала его не как императора и творца королей, а как невероятно задерганного обстоятельствами жизни супруга.

Потом совершенно неожиданно его настроение изменяется. К Жозефине продолжают приходить письма. Она с нетерпением ждет вызова, чтобы выехать из Майнца, но нежная нота вдруг обрывается в них. На смену нежности приходят шутливые, полунасмешливые нотки, по-прежнему дружелюбные и все еще искренние, но теперь нацеленные на то, чтобы держать ее на расстоянии.

Такая неожиданная перемена объясняется двумя причинами. Во-первых, он получил известие о рождении Леона Денуэля. Во-вторых, случай помог ему встретиться с восемнадцатилетней польской графиней, женщиной, которой суждено было разделить с Жозефиной честь стать единственным человеком, с которым Наполеон находил возможным отбросить в сторону маску покровителя более чем на час.

Знаменательно, что оба эти события, сильно повлиявшие на его будущее, произошли в течение двадцати четырех часов.

В последний вечер уходящего года он узнал о рождении сына. А в первый день наступившего встретил Марию Валевич-Валевску, жену семидесятилетнего польского патриота, первый внук которого был на восемь лет старше Марии, когда она вышла замуж за этого патриота в возрасте шестнадцати лет. Бонапарт был очарован полячкой.

Обстоятельства, при которых они встретились, не понравились бы добросовестному автору журнального сериала. Он — герой-победитель, который спешно преодолевает снежные заносы, чтобы освободить ее страну, и она — голубоглазая славянка с волосами соломенного цвета, пробирающаяся через истерические толпы, чтобы оказаться первой среди встречающих освободителя.

Встреча, которая продолжалась меньше минуты и проходила в небольшом заштатном городишке Брониа — между его ставкой под Пултуском и Варшавой. Она оказалась чуть ли не первой среди обезумевших от радости поляков, которые тысячами сбегались, чтобы приветствовать полубога, обещавшего возвратить их расчлененному государству былое достоинство.

Утопая по ступицы в снегу, карета Наполеона остановилась у почтовой станции. Главный обер-церемониймейстер дворца Дюрок поспешно вошел в помещение, чтобы распорядиться насчет замены лошадей.

Его встретили две хорошо одетые женщины, окруженные крикливой толпой крестьян, и женщина помоложе сразу же обратилась к нему на ломаном французском языке, умоляя представить ее Наполеону.