Жены и любовницы Наполеона. Исторические портреты

К середине лета появились обнадеживающие признаки. Давая указания Нейппергу поехать в Экс, император Франц писал: «Помогите моей дочери советом». Примерно через месяц в Вену пришло письмо от самой Марии Луизы, в котором она пылко отзывается о Нейпперге и его мастерском патронаже, а также признает: «Его манера поведения нравится мне!»

В мире скоро узнали, насколько сильно это ей понравилось. Незадолго до того, как Наполеон подготовился к своему последнему прыжку и бежал с Эльбы, чтобы вышвырнуть Бурбонов из Франции, Мария Луиза, которой никогда не позволяли держать при себе самца животного, теперь завела постоянно прислуживающего ей спутника и уже ждала второго ребенка. Отцом ребенка и был одноглазый конюший, отличавшийся особой манерой убеждения.

Европейские принцы, привыкшие представлять Наполеона чудовищем Апокалипсиса, смотрели на все это и аплодировали.

Глава 22 Жозефина развлекает гостей

Другая женщина, которая прежде была женой Наполеона, тем летом тоже принимала участие в развлечениях, но она проводила их более открыто, нежели ее преемница.

Когда до Мальмезона дошли сведения о том, что вокруг наполовину построенной Триумфальной арки гарцуют русские казаки, у Жозефины появилось ощущение, что колесо Фортуны завершило полный оборот и что в любой момент ее могут засадить в небольшую камеру наподобие застенка в Ле-Карме, где ей надо будет дожидаться страшных вызовов на допросы, возможно даже с пристрастием.

Она разделяла ужас своего бывшего супруга перед толпой и размышляла над тем, что надвигающиеся на Париж орды не являются даже французами, от которых можно было бы ждать, что они вспоминают ее с теплотой. Для русских и пруссаков она вовсе не была счастливым талисманом, а просто бывшей женой их самого заклятого врага. Она могла также вспомнить о судьбе Дюбарри, любовницы давно умершего короля, которую поволокли на гильотину из-за ее королевского любовника.

Дочь Жозефины Гортензия оказалась среди тех немногих людей, у кого в ту ужасную весну не сдали нервы, и она посоветовала своей матери укрыться в охотничьем домике в Наварре. Она бежала туда в карете, набитой нарядами и золотыми безделушками, соблазнительной добычей для дезертиров и мародеров, которые уже прошлись с грабежами по Европе, по пятам отступающих армий.

Поездка оказалась волнующей. Когда на горизонте показалось несколько всадников, нервы у Жозефины окончательно сдали. Вместо того чтобы подождать и выяснить, кто такие эти незнакомцы, она выпрыгнула из кареты и как сумасшедшая побежала по полю, а за ней припустился задыхающийся лакей.

Слуга не так обезумел, как его хозяйка, и вскоре ему удалось убедить ее, что всадники — французы. С опаской она возвратилась в свой экипаж и поехала дальше. В Наварре к ней присоединилась спокойная и со всем смирившаяся Гортензия, рассказавшая ей о новостях. Наполеона свергли, но можно совершенно не опасаться его врагов, особенно красивого и романтически настроенного русского царя.

Жозефина по привычке наскоро всплакнула и сразу, как и всегда, успокоилась. Она могла с сочувствием подумать об одиночестве и отчаянии мужчины, который когда-то написал ей: «Жозефина, будь бдительной! В один прекрасный вечер твои двери будут взломаны и перед тобой предстану я!»

Теперь не существовало ни малейшей возможности такого поворота событий. Между ними появился миллион вооруженных людей, а вскоре его отошлют гораздо дальше того места, откуда он написал ей это замечательное письмо, — дальше Милана.

Пришло время подумать о своем будущем и, оставаясь верной себе, Жозефина смогла распорядиться своими делами, не прибегая к клевете на человека, который когда-то боготворил ее. Через две недели после ее приезда в Наварру адъютант русского царя нанес ей визит, и она сочла, что ей повезло. Посетитель оказался ее старым другом, замолвившим за нее словечко перед своим хозяином.

Царь Александр отреагировал на эти хлопоты так, как и должен был поступить человек его темперамента. Он направил курьера с лестным и ободряющим посланием, в результате чего все вещи снова были собраны и Жозефина вернулась в Мальмезон.

Гортензия, весьма серьезно относившаяся к своим официальным обязанностям, уехала на время от своей матери, чтобы возвратиться в распоряжение обезумевшей императрицы, но как только Мария Луиза решила согласиться с пожеланиями своего отца, Гортензия возвратилась в Мальмезон и приняла участие в социальных мероприятиях, которые начали проходить под руководством ее матери Жозефины.

Дочь приехала в Мальмезон 16 апреля, как раз через десять дней после условного отречения Наполеона. В саду их дома она увидела массу казаков. На недоуменный вопрос ей ответили, что «ее мать прогуливается во дворе с русским царем».