Жены и любовницы нацистов

Спустя пару месяцев, весной 1932 года, Эмми Зоннеманн снова случайно встретилась с Германом во время своей прогулки по парку Бельведер. Актриса только что потеряла мать, поэтому на нее произвело большое впечатление то, с какой любовью Геринг говорил о своей покойной жене, которую тоже похоронил совсем недавно. Герман, тронутый сочувствием актрисы, которая искренне выражала соболезнования по поводу смерти его любимой женщины, подарил на память Эмми фотографию Карин. Актриса знала эту женщину, даже однажды видела, но так и не смогла побеседовать с ней лично.

Сближение Германа и Эмми происходило очень стремительно, и очень скоро актриса говорила своей подруге: «Я счастлива, что после стольких лет одиночества я узнала в Германе мужчину, который полностью соответствует моему идеалу!» Немного позже Геринг отбыл в Италию и с Капри прислал Эмми письмо, в котором полностью выразил свои чувства по отношению к ней. Собственно, именно тогда будущий брак этих людей стал лишь делом времени. Приехав на очередное партсобрание в Веймар, где Герман должен был выступить с речью, он настоял на том, чтобы между ним и Эмми произошел решительный разговор относительно их будущего. Они объяснились друг другу в своих чувствах и решили пожениться. Эмми Зоннеманн вспоминала этот день так: «Домой я возвращалась не в компании, а только с Германом. По дороге решилась моя будущая судьба».

Частые встречи актрисы и Германа Геринга, который после выборов 31 июля 1932 года стал президентом рейхстага, не могли остаться незамеченными в небольшом городе. Пара стала объектом сплетен и постоянного обсуждения. Да и визиты Эмми в берлинскую квартиру Германа не являлись тайной для нацистов. Эмми поразила тогда склонность ее возлюбленного к роскоши. Он полностью перестроил квартиру на Купальной улице, где когда-то жил вместе с Карин, уже к августу 1932 года.

Вместо пяти комнат, он перепланировал квартиру и перестроил ее в большой люкс, который занял весь этаж жилого дома. В самой большой комнате он установил огромные, в человеческий рост, готические подсвечники, очень ценные картины, антикварную мебель. В жилой комнате Герман повесил гобелен, на котором были вышиты красными нитками замки. Геринг часто повторял: «Это крепости и замки моих предков!» Эмми выросла в далеко не бедной семье, но подобная роскошь поразила даже ее. Достаточно прагматичная женщина, Эмми видела откровенное бахвальство человека, который знал и нищенские времена. Так же для нее не являлось тайной пристрастие Германа Геринга к морфию. Она согласилась подыгрывать президенту рейхстага, который не очень хотел афишировать их связь. Например, если Эмми приезжала в «Каринхолл», то ее представляли как личную секретаршу хозяина дома. Хотя ни для друзей Геринга, ни для домашней прислуги истинные отношения двух почти 40-летних людей не являлись тайной.

Эмми несколько походила на первую жену Германа Геринга. Может быть, именно ее внешнее сходство и стало той причиной, по которой он обратил на актрису внимание. Эмми Зоннеманн тоже была высокой и белокурой, отличалась статью и фигурой. То есть вполне могла подойти под излюбленный Герингом облик «германо-нордической женщины». К тому же разумная женщина хорошо понимала, что должна стать еще и душевной подругой, терпеливо утешающей вдовца. Эту роль Эмми сыграла безукоризненно. И Герман решил, что встретил ту единственную, которая скрасит остатки его дней.

Тень Карин еще долго витала над немолодой парой. Но у актрисы хватило ума не устраивать по этому поводу истерик, чтобы сохранить отношения с влиятельным нацистом. Очень скоро Эмми поняла, что привязанности Германа можно добиться и обходными путями, используя для этого его покойную жену. Она сделала все в борьбе за сердце Германа, чтобы его ревностный культ Карин расцветал постоянно все более пышными цветами памяти и поклонения мертвей супруге.

Например, в новой квартире на Кайзердам, 34, они завели комнату, которая служила местом поклонения Карин. В ней стояла ее мебель, ее любимая белая гармоника и многочисленные личные вещи. Это место стало культовым для Германа с подачи Эмми. Только самому Герману Герингу разрешалось входить в эту комнату, которая стала святилищем, где все предметы никогда не меняли своего места. Многочисленные портреты Карин были развешаны и в «Каринхолле». На лодочной станции близлежащего озера стояли на приколе ее яхты «Карин I» и «Карин II». Только в 1936 году, спустя пять лет после смерти Карин, Герман Герннг решил назвать свой скромный охотничий домик «Эмми-холл». Можно считать, что Эмми потребовалось целых три года, чтобы полностью завладеть чувствами своего мужа-наркомана.