Жены русских царей

Царица, привыкшая уже разбирать бормотанье больного, покидала маму и возвращалась в опочивальню. Достаточно было, чтобы она поправила компресс, как больной успокаивался и отрешался от болезненных галлюцинаций.

Осторожная мама передавала и своей воспитаннице не всё, что говорилось в народе, в торговых рядах и тайных совещаниях бояр. Близкую кончину Иоанна Васильевича считали и друзья и недруги вопросом скорого времени. Так как не было прямого наследника, Москва ожидала большой смуты, в народе проскальзывали имена самозванцев, которые и сами старались подготовить общественное желание. Мелкота боярская, кормившаяся щедротами властных москвичей, выдвигала на царский престол родовитых узурпаторов. Были и сторонники общественной власти, готовые мириться с «радой», в которой состояли бы торговые люди, и посадские, и духовенство, и стрельцы.

Временами было похоже, что больной готовится перейти по ту сторону земной жизни. Особенно он напугал свою жену, когда жар поднялся у него до предела. Из его бормотания царица поняла, что больного преследует видение ада, он не раз повторял: «Преисподняя обретается в самых глубоких низинах земли, там вечная тьма, которую не разогнать страшно клокочущему пламени. Пламень этот выбивается временами через железные горы наружу и прожигает сердца и души грешников. Ох, как тяжко! Но прежде чем дойти до этого дворца нечистой силы, нужно перейти через огненную реку, которая обегает вокруг всей земли. Праведников проведёт через неё Михаил Архангел, а каково-то грешникам?!»

Анастасия Романовна не замедлила рассказать маме, какие мрачные видения одолевают больного. Мама грустно покачала головой и поведала, что в народе так именно и представляют ад, как сказывает больной. Всё же для успокоения царицы она упомянула о милосердии Господа, поднимающего, если горячо молиться, и лежащих на смертном одре.

Царица не переставала вдохновенно молиться, и вскоре в сознании Иоанна Васильевича ад был покинут, заброшен, и взамен его явились представления о рае.

   — Место его на горе у небесного колодезя. Он безграничен и наполнен праведниками, которых тешат цветы, плоды и множество удивительных птиц. Солнце там никогда не заходит; реки медовые, берега кисельные.

При этом больной даже попытался проголосить с напевом: «В раю птицы райские, поют стихи херувимские, ангелы, архангелы веселят души праведных... Все праведные будут взяты на облацы небесные, пища будет им различная, одежда неизносимая!.. Там нет ни болезней, ни плача, ни слёз... одна радость и веселье бесконечное...»

От рая больной перешёл к огнеродному киту, из пасти которого исходят снопы пламени, из ноздрей грозы и бури, а затем возродится антихрист...

Анастасия Романовна выслушала с большим удовольствием описание рая и нисколько не заинтересовалась кончиной мира. Узнав, что царю теперь представляются красоты рая, мама с удовлетворением и твёрдостью сказала:

   — Ликуй, моё дитя, и радуйся, больной пошёл по пути выздоровления. Теперь я откроюсь, а ты молчи и подушке не сказывай. Я посылала Лукьяша к фараоновой ведунье с наказом дать корешок оздоровления под страхом попасть на жаровню Скуратова. Корешок этот втиснула под изголовье больного. Ай да ведунья! Сказывают, будто она воровка, да мне какое дело...

С этого часа, благодаря, разумеется, не корешку фараоновой матки, а снадобьям английского доктора и самоотверженным заботам царицы, здоровье Иоанна Васильевича быстро пошло на поправку, и если он ещё не покидал опочивальню и постель, то из нежелания показаться москвичам хилым и слабым. Царица и её мама сами готовили по его желанию кушанья. Москва, однако, не скоро поверила его выздоровлению; она скорее верила слуху, якобы шедшему от достоверных людей, что царь давно уже скончался, но об этом молчат до поры до времени во дворце, чтобы Захарьины могли успеть нажиться на царском добре. Этот слух с усердием распространяли юродивые и базарные кумушки.

Нашёлся полусумасшедший, которому показалось, что следует ударить в набат, и тотчас лиходеи занялись поджогами. Но каждый, кому довелось хотя бы только видеть прямой открытый взор царицы, выступал на защиту её рода; москвичи разделились на сторонников и противников царицы. Защитники засучивали рукава, вызывая тем на кулачную расправу клеветников; кое-где и стена пошла на стену. Наиболее ретиво горячились холопы и нахлебники Годуновых, Шуйских, Телепневых...

Повинуясь своим кормильцам, холопы, вооружённые дрекольем и молотами на длинных рукоятках, подступили к окнам опочивальни. В беспорядочном галдении озверелой массы можно было понять только одно требование — впустить толпу во дворец поглядеть, в живых ли царь Иоанн Васильевич.