Жерар Депардье. Чрезмерный человек

Центральным эпизодом фильма Вайды была встреча Дантона и Робеспьера, которого превосходно играл польский актер Войцех Пшоньяк. Анджей Вайда через этих двух исторических персонажей протягивал нити к событиям в его родной Польше, к введенному там правительством Ярузельского чрезвычайному положению. Он демонстрировал голод во Франции, очереди за хлебом, самоуправство «параллельной» полиции, действия которой можно было рассматривать, как действия современных органов безопасности в противопоставлении с органами внутренних дел, он громогласно заявлял о своем отвращении к террору, этому детищу Революции, которая, согласно известной формуле, «пожирает своих детей». Французы увидели талантливую картину о собственной истории и не остались равнодушны к мастерству режиссера, к изобразительному решению и игре актеров. Успех у картины был очень значительным.

Разумеется, французская историография создала иной портрет Дантона, чем тот, который воплощает на экране Жерар Депардье с полного согласия постановщика. Настоящий Дантон был сыном крупного буржуа, адвокатом. Всем своим внешним видом Депардье рисует его простолюдином, по-своему понимающим интересы народа, от имени которого он ведет борьбу с непримиримыми робеспьеровцами. Его умеренные позиции воспринимаются враждебно окружением Робеспьера, что и приведет Дантона на эшафот.

Сам Жерар Депардье признавал, что «не обладает подходящей внешностью» для роли Дантона. Но считал, что главное – это понять характер героя изнутри. «Я хочу, – говорил он накануне съемок, – испытать, почувствовать состояние этого человека, его реакции. Над образами своих героев я не работаю, я живу ими, со всеми их излишествами и чрезмерностями… О Дантоне я знал очень мало. Он обладал громким голосом и по отрубал у многих головы. Соавтор Вайды по сценарию Жан-Клод Каррьер рассказал мне невероятную вещь. Однажды, вернувшись из Бельгии, Дантон не нашел свою горячо любимую жену дома. Сосед сообщил, что она умерла. Тогда он отправляется на кладбище и просит могильщика откопать ее, привозит тело домой и укладывает в постель. Ни больше, ни меньше. Такого поступка мне было вполне достаточно, чтобы понять характер этого человека. Больше я не испытывал трудностей, чтобы „сыграть“ роль».

Такая методология в подходе к роли, конечно, неординарна. Другие актеры бы зарылись в архивах, он – нет. Для него главное – ухватить суть характера человека, роль которого надо сыграть так, чтобы сказать правду. «Зрителям надоело видеть ложь, надоел обман. Я же подобен слепцу, – говорил он тогда же, – который „видит“ мир на ощупь, слушая, нюхая, прикасаясь к нему».

Со своей стороны, Анджей Вайда рассказывал: «Впервые я увидел Депардье в театре. И подумал: вот актер, с которым я должен работать. Я встречал многих актеров кино, но никогда не ощущал так остро эту потребность. Из плохого театрального актера можно сделать хорошего киноактера. Театр – это всегда хорошая проверка на правду. Услышав, как Депардье 20 минут читает монолог, я подумал: с таким актером мне будет интересно работать. Он играл в пьесе Петера Хандке „Неблагоразумным людям грозит уничтожение“. Я стал думать о том, какую роль мог бы ему предложить, и наконец сказал ему: „Я могу тебе предложить самую лучшую – роль Дантона“.

Так произошла эта встреча великого польского режиссера с Жераром Депардье. Первая и на сегодня – последняя. Но она сделала возможной постановку «Дантона». Празднование 200-летия Великой французской революции было не за горами. Они за пять лет до этого события сделали свой важный вклад в кинематографическую летопись этой революции.

Глава 16 Америка, Америка…

Как я уже писал в самом начале этой книги, Жерар Депардье с детства много слышал от американских солдат, какая прекрасная страна – Америка. Он еще тогда мечтал побывать в Штатах.

Став известным актером, он не раз получал предложения сниматься в Голливуде. Но не считал себя для этого готовым. Ведь надо было хорошо владеть английским. А он у него был рудиментарным. Считается отчего-то, что французы не способны к иностранным языкам. Если с этим согласиться, то некоторые исключения лишь подтверждали правило. Элизабет всячески натаскивала мужа. Но он ленился до тех пор, пока не понял, что его упрямство становится помехой в его карьере.

Первый фильм, на котором ему пришлось иметь дело с английским, снимался Даниелем Винем, с которым они успешно потрудились над «Мартеном Герром». Правда, знание языка здесь ему понадобилось вне съемочной площадки, потому что его главной партнершей была иностранка, очаровательная американская актриса Сигурни Уивер. Но это было только подступом к более масштабному участию Жерара Депардье в голливудской продукции.