Жернова. 1918–1953. Большая чистка

— Я хорошую лошадь для вас привел, Василий Константинович, — хвалился адъютант, усевшись за стол. — Часа за три до железной дороги доберемся. Пробовал на машине — застряли на третьей версте. Ни сюда, ни обратно. Пришлось посылать за лошадьми. — Он весело и нагловато улыбнулся, добавил как бы между прочим: — Начполитупра товарищ Мехлис прибыли сегодня в Хабаровск. Товарищ Фриновский тоже.

Молчаливая Марфа поставила перед адъютантом миску с вареной картошкой, положила деревянную ложку, сама пошла прибирать лошадей.

Митрофан разлил по стаканам настойку, произнес:

— Японец драться горазд, его на ура не возьмешь. Его антиллерией надоть, эроплантами. Ну, будем живы. — Опрокинул стакан в черную ямину рта, сунул туда же пол-огурца, захрустел, шевеля густым покровом бороды.

Ели-пили молча. Василий Константинович гнал от себя всякие мысли, твердил: «Все — завтра! На свежую голову. К черту!»

Спать лег рано — солнце еще светило вовсю. Но уснул не сразу, долго ворочался на пахучем сене, мучительно искал выход. Сталин хочет войны с японцами, Ворошилов намекал на то же самое. А две комиссии, в тайне от Москвы посланные в район озера Хасан, установили, что в нарушении границы формально виноваты сами же пограничники, хотя япошки явно к чему-то готовились. Возможно, проверить кое-какие сведения, полученные от Люшкова. Возможно и другое: от пограничников требовали из Москвы каких-то обострений, раздувания конфликта. А зачем? Не до драки сейчас с япошками: войска не подготовлены, части, обезглавленные бездумными чистками, укомплектованы командным составом едва на треть, артиллеристы стреляют плохо, танкисты… Недавно устроил смотр одной танковой части, и что? Механики-водители не умеют брать простейшие препятствия, ломают передачи, жгут моторы. Командиры танков плохо ориентируются на местности.

А когда их учить? Живут в палатках, строят казармы — до зимы рукой подать. А все торопливость, непродуманность: новое не успеваем создать, а старое уже рушим… Поневоле запьешь.

С трудом отрешившись от дня сегодняшнего, Василий Константинович принялся перебирать в памяти свою жизнь. Что ж, прожил он ее весело, жалеть не о чем. И жена у него молодая, ребенок почти еще, хотя родила двоих. С женой ему повезло: на старости лет услада и утеха. И пахнет от нее свежим сеном и молоком. Не то что от предыдущих двух. Впрочем, и тех корить не за что: все, что могли, дали, троих родили, итого, получается, пятеро, да двое приемных… Пойдут внуки — утешение старости…

Вот только дадут ли дожить до старости?

Глава 13

На место, указанное в приказе командира дивизии, полк Лиховидова прибыл только к полуночи. Местом оказалось два сарая для сушки рыбы. В эти сараи едва поместились медсанчасть и штаб полка. Ставили палатки, разводили костры. По-прежнему дождило. Все устали смертельно, едва передвигали ноги. В палатках так же мокро, как и снаружи. Донимают комары и гнус.

Батальоны расположили в линию. Батальон Матова остановили на опушке леса. В темноте чернели деревья, тревожно шумели под ветром листвой. Лес казался абсолютно непроницаемой стеной. Но Матов знал, что таких лесов не бывает. Не исключено, что в этой черноте затаился враг.

На совещании с командирами рот решили от каждой роты выделить по отделению наиболее опытных бойцов, чтобы те проникли в эту черную стену хотя бы метров на триста-пятьсот. Матов сам проинструктировал командиров отделений, как им передвигаться в кромешной темноте, какие сигналы использовать для того или иного случая. По всему батальону было собрано с десяток фонарей «летучая мышь» и отданы в эти отделения. Пулеметную роту, хотя и неполного состава, рассредоточили вдоль опушки. Разведотделение выслали вперед с задачей пройти не менее километра по дороге и выяснить, нет ли поблизости противника. Туда же был отправлен боевой дозор во главе с сержантом, помощником командира взвода.

Когда Матов отправлял отделения, выяснилось, что никто из бойцов не пользовался боевыми гранатами — все больше учебными. А в лесу граната — первейшее дело. Пришлось инструктировать, но опять до практического применения дело не дошло: в условиях боевой обстановки, когда нервы у всех натянуты, учебные взрывы могут вызвать что угодно — вплоть до паники.

По счастью, отделения, прочесывающие лес, вернулись через час, никого не обнаружив. Через два часа вернулись разведчики — с тем же результатом. Люди стояли перед ним осунувшиеся, изможденные долгой и тяжелой дорогой. Однако Матов не чувствовал себя перестраховщиком, гоняя и без того измученных людей. Он и сам едва держался на ногах от усталости.