Жернова. 1918–1953. Держава

Георгий Константинович понимающе кивнул головой, а про себя подумал, что Тимошенко разоткровенничался, а теперь боится, не сболтнет ли Жуков кому-нибудь про минутную слабость наркома обороны. Да и то сказать: Тимошенко тоже академий, как говаривал Чапаев в известном кинофильме, не кончал, поэтому дальше носа почти ничего не видит. Сталин — тот да, тот другое дело. Но что именно заключено в этом другом, Жуков ничего определенного сказать не мог. Разве лишь то, что каждому природой отмеряно своей мерой и выше себя не прыгнешь. В глубине души, однако, был уверен, что кто-кто, а он-то, Жуков, непременно прыгнет.

Глава 4

В конце марта Жуков наконец-то выбрал время для поездки на особо секретный полигон, чтобы посмотреть на некое новое оружие, о котором, как только был подписан приказ о назначении его начальником Генерального штаба РККА, будто между делом обмолвился Сталин.

Жуков и вообще, может быть, не собрался поехать, закрутившись с делами, но тут звонок секретаря Сталина Поскребышева, и вопрос: «Ездил ли? Нет? Надо съездить. И захватить с собой маршала Кулика». Ясно, что Поскребышев просто так звонить не станет.

Перед поездкой Жуков связался с Берией, чтобы тот отдал соответствующее распоряжение: полигон-то в его ведении, а также выделил сопровождающих. Потом позвонил Кулику: тот уже знал о поездке.

«Считает за унижение звонить низшему по званию, — подумал Жуков с усмешкой. — Ну и черт с ним!»

Выехали на четырех «эмках» рано поутру в сторону Калуги.

На востоке только-только занялась малиновая заря, гася одну за другой большие и малые звезды, как еще в доэлектрическую эпоху экономные фонарщики гасили уличные фонари, работающие на масле или керосине.

Москва спала. Не спали лишь дворники да милиционеры. Но уже выползали на линии первые трамваи, сонно погромыхивая на стыках. На шоссе ни одной машины — ни туда, ни обратно. В полях лежит снег, уже осевший под весенними лучами солнца. На опушках леса вокруг елей, жадно поглощающих солнечное тепло, обнажилась земля, зеленые кустики брусники и заячьей капусты. Березы, распушив сережки, сорили семенами, осины окутались неряшливым бурым облаком, вот-вот зацветет лещина.

Весна обещала быть ранней и дружной. Потом начнется посевная и, как только она закончится…

Георгий Константинович представил, как кто-то входит в кабинет Гитлера и докладывает: «Мой фюрер! Большевики закончили посевную!» — и Гитлер удовлетворенно потирает ладони.

Сталин, однако, уверен, что все эти сведения о готовящейся войне есть враки и провокации, выгодные англичанам, ими же и состряпанными, что они тем самым толкают Красную армию к преждевременным ответным действиям, которые должны насторожить Германию, а та, в свою очередь… Сказка про белого бычка.

Взгляд Георгия Константиновича скользит по проплывающим мимо лесам и полям, почти ничего не видя, а в голове все об одном и том же: что надо успеть сделать, если немцы действительно начнут в мае? Ну и обычная армейская рутина: пора составлять соответствующие директивы на перевод воинских частей в летние лагеря, а под этим видом подтягивать отдельные дивизии и корпуса поближе к границе… на случай войны…

Вот еще беда — с укрепрайонами: старые, после присоединения Западных областей, оказались в глубоком тылу, новые только-только начали создаваться, на все нет ни орудий, ни специального оборудования, ни подготовленных кадров, ни средств. Да и нужны ли вообще эти укрепрайоны, если стратегия Красной армии зиждется на упреждающем ударе всеми имеющимися в ее распоряжении силами, стремительном наступлении и разгроме агрессора в его, так сказать, берлоге? Укрепрайоны лишь отвлекают средства, которые пошли бы на другие, более насущные, цели… Надо будет обсудить этот вопрос с Тимошенко.

Но хуже всего с кадрами. Армия за последние два года выросла вчетверо, командиров взводов приходится ставить на батальоны, батальонных — на дивизии, случится завтра идти в бой, все, что они смогут, так это кинуться, очертя голову, впереди своих батальонов и дивизий на верную смерть. Как уже бывало в Финляндии. Учить, конечно, надо, учить день и ночь, так ведь и учителей тоже нехватка: все более-менее подготовленное и имеющее опыт послано во вновь созданные военные училища, но оттуда выйдет лейтенант, которому надо несколько лет, чтобы стать настоящим воином и командиром. А есть ли они — эти несколько лет?