Жернова. 1918–1953. Держава

— Слухи эти — я имею в виду вторжение немцев на территорию СССР — далеко не всегда можно определить как провокационные, потому что исходят они от людей, искренне сочувствующих СССР. Эти люди понимают, о чем говорят, и зря языком трепать не станут. Весьма подозрителен факт, что из Москвы уезжают члены семей немецкого посольства под видом отпусков и перевода на другую работу, а также поголовно члены торговых и иных миссий из других городов. Если сравнивать с прошлыми годами, то не трудно заметить, что ни в один предыдущий отпускной сезон подобного массового отъезда не наблюдалось. Тем более что на замену никого не присылают. Создается впечатление заранее спланированного бегства… И еще: в германском посольстве понемногу жгут бумаги. Буквально каждый день…

— Это может означать и провокацию, — прервал Берию Сталин, останавливаясь. — Какой же дурак так открыто станет жечь бумаги, если речь действительно идет о близкой войне?

— Не исключено, что Шуленбург дает нам знать о подготовке к вторжению именно в СССР: его отрицательный взгляд на войну с нами хорошо известен…

Сталин промолчал, снова пошел вдоль стола — десять шагов в одну сторону, десять в другую, — сосал потухшую трубку, останавливался, поворачивался к Берии спиной, вглядывался в какие-то точки на карте, зябко передергивал плечами.

Берия следил за каждым движением Сталина, но следил без страха, скорее — с любопытством. Его иногда поражало, как мог этот слабый на вид человек вырвать власть из рук многочисленных соперничающих между собой политических группировок, образовавшихся ко времени смерти Ленина. Каким образом он, малообразованный грузин, — если не считать полного курса семинарии, — сумел сломить еврейское сопротивление и подчинить своей воле партию и страну, населенную преимущественно русским народом? Разгадка этой тайны давно занимала изощренный ум Лаврентия Павловича. Он понимал, что его положение — положение наркома внутренних дел — весьма шатко и недолговечно, что практически у всех его предшественников жизнь была оборвана по воле Сталина, что он сам, Лаврентий Берия, призван на ту же роль, на какую в свое время Сталин призвал Ежова: навести в очередной раз порядок в бюрократическом аппарате страны. В любой момент, каковой Сталин сочтет выгодным, судьба его предшественников может постигнуть и его, Лаврентия Берию.

И потом… Сталин стареет, годы берут свое, недалеко то время, когда встанет вопрос о приемнике, и тогда возникнет ситуация, похожая на ту, что была в последние месяцы жизни Ленина: все начнут толкаться вокруг трона, отпихивая друг друга локтями, наступая на ноги, и в этой толчее и потасовке надо суметь не только выстоять, но и опередить всех. Или, по крайней мере, создать такую группу, которая в борьбе за власть отличалась бы сплоченностью и не распалась бы, власть эту захватив. У Сталина в этом смысле есть чему поучиться, тем более что Москва — не Закавказье, здесь все вершится совсем по другим законам. Наконец, вряд ли большинство Цэка, состоящее из русских, позволит нерусскому вновь оказаться на вершине власти. Русские многому научились у евреев и Сталина, следующий раз на вторых ролях они не окажутся.

— Ты думаешь, что все-таки война начнется в этом году? — после длительного молчания спросил Сталин, прервав размышления Берии.

— Думаю. Все говорит за это.

— А вот Гитлер думает, — раздумчиво продолжал Сталин, не отрывая взора от карты, — что мы хотим ударить ему в спину. Получается, что мы боимся немцев, а немцы боятся нас. И кто-то на этом страхе пытается нагреть руки. Те же Черчилль и Рузвельт. Особенно — Черчилль. В его патологической ненависти к Советскому Союзу не сомневается никто. Да и сам Черчилль этой своей ненависти не скрывает. Война между Германией и СССР выгодна прежде всего Англии. И Черчилль делает все, чтобы эту войну разжечь. Лучше всего в этом году. Черчиллю нужна слабая Германия, да и вся Европа. И слабый Советский Союз. Только в этом случае Великобритания по-прежнему может править миром.

— Все это так, но Гитлер не лишен здравого смысла, — осторожно противоречил Берия. — Да и почему бы ему не ударить в нашу сторону? У него сильная армия, она воодушевлена предыдущими победами, у нее большой боевой опыт. Общественное мнение всей Европы склоняется к крестовому походу именно на Россию. Более того, во Франции, Бельгии, Дании, Чехии и даже в Польше, не говоря о Румынии и Венгрии, создаются добровольческие военные формирования с этой же целью. Немцы включают эти формирования в войска СС. Правда, Германия официально вроде бы не поддерживает антирусскую кампанию, развернувшуюся в европейских странах, но и не препятствует ей…

Сталин остановился, прервал Берию движением руки.