Жернова. 1918-1953. Книга девятая. В шаге от пропасти

– Мой начштаба майор Рамишев, – представил его Сменщиков. – До сорок первого года работал в генштабе, теперь вот в дивизии. На нем все и держится.

Рамишев смущенно улыбнулся, пожимая руку Задонова, пробормотал:

– Товарищ полковник явно преувеличивает. Просто я – сравнительно грамотный оформитель его приказов и распоряжений.

– Не прибедняйся, Рамишев. Идея мертва, пока она не примет практически пригодную форму. А форма эта означает, что каждый солдат должен знать свой маневр. Командир – тем более. И все это зависит от знаний и головы начштаба. А то товарищ корреспондент подумают, что у нас штаб существует лишь для мебели.

– Не подумаю, – сказал Алексей Петрович. И уточнил: – Более года назад подумал бы, а за это время тоже кое-чему научился.

– И где же учились?

– Сперва на финской, потом… вот уже четвертый месяц учусь на нашей собственной глупости.

– Да, на финской было чему поучиться, а глупости везде много. – Сменщиков подергал свой ус, но тему развивать не стал и предложил: – Тогда приступим к трапезе, а то немец может не дать нам спокойно пообедать.

– Даст, куда он денется, – уверил комиссар, разливая по стаканам водку. – Следующую атаку надо ждать не ранее семнадцати часов. – И пояснил специально для Алексея Петровича: – В последнее время немец особенно настойчиво атакует в сумерках или даже в темноте. Меняет тактику. И, должен сказать, делает это весьма профессионально, то есть согласованно с артиллерией, а если погода позволяет, то и с авиацией. И вот что интересно: просачивается в наши боевые порядки отдельными группами, поднимает такую трескотню, что начинает казаться: всё, окружены, давай бог ноги. Таким вот макаром пробует вызвать панику и дезориентировать. Раньше это ему вполне удавалось, сейчас и мы кое-чему научились: действуем против него отдельными группами автоматчиков и гранатометчиков, доказываем, что и мы не лыком шиты, а стенка на стенку мы сильнее, тут мы спуску не даем.

– Да, – поддержал Сменщиков своего комиссара. – Учимся помаленьку, изживаем собственную глупость, как вы изволили выразиться. Бог даст, и научимся. А там и войне конец.

– И когда этот конец наступит? – спросил Алексей Петрович, заедая водку соленым огурцом.

– Не сегодня и не завтра, – дипломатично ушел Сменщиков от прямого ответа. Затем все-таки решил уточнить, заметив разочарованный вид московского гостя: – Думаю, года два-три придется с ним повозиться, пока совсем не научимся.

– Или пока он не выдохнется, – вставил комиссар.

– Не без этого. Но выдохнется он не скоро: вся Европа на него работает, и в войсках кого только нет, начиная от французов, кончая иными братьями-славянами. Еще столько вдов и сирот наплодим, что вся Россия слезами умоется, – заключил Сменщиков так уверенно, точно дано ему было такое зрение – видеть на два-три года вперед.

– Нового командующего фронтом видели? – спросил комиссар, благоразумно меняя тему разговора.

– Встретил на дороге, – ответил Алексей Петрович.

– Как он вам показался?

– Так он мной не командует, – тоже ушел Задонов от прямого ответа, вспомнив уклончивый разговор с майором Кругликовым. – Не мне о нем и судить.

– Всю противотанковую артиллерию у нас забрал, – вставил наболевшее Рамишев.

– Мелко плаваешь, академик, – не поддержал своего начштаба Сменщиков. – Значит, туго у нас с противотанковой артиллерией, если он по отдельным батареям ее считает. Будь я на его месте, тоже забрал бы. Сейчас немец попрет на Можайск, а пуще того – по флангам ударит всей своей мощью. Если там не удержим, Москве не устоять. Тут каждую пушку считать станешь, не то что батареи. – И, обернувшись к Алексею Петровичу: – Отступали, столько всего бросили с перепугу и от невозможности вывезти, вряд ли когда сосчитаем, а теперь вот… поштучно. Вечно у нас так.

– Вот вы со своим полком станцию брали, – повел свою тему Алексей Петрович. – Было ли что-то такое, что отличало этот бой от других?

– Так все бои чем-то отличаются друг от друга, – уверенно, как о давно известном, произнес Сменщиков. – Там мы атаковали при поддержке роты танков. Одиннадцать машин, среди них один КВ и одна тридцатьчетверка. Пехота впереди, танки чуть сзади. Как огневая точка противника себя проявила, танк ее прямой наводкой жах! – точки нету. И потом четыре дня держались, силы немцев на себя оттягивали. И все благодаря танкам. Без них все было бы по-другому.

– И нелетной погоде, – добавил начштаба.

– Так вас специально бросили, чтобы вы оттянули на себя противника? – не поверил Алексей Петрович.