Жернова. 1918–1953. Книга седьмая. Держава

Время за полночь. Отдав необходимые распоряжения, Жуков, прежде чем лечь спать, вышел из землянки подышать свежим воздухом. Воздух действительно был свежим, наполненным запахом увядших трав и ночной прохладой. Далеко за рекой мерцали огоньки костров. Как поведали ему старожилы, японцы зажигают их по ночам то там, то сям, провоцируя нашу артиллерию. И поначалу им это удавалось… пока не разобрались. И уже давно не стреляем, а они все жгут и жгут. И, надо думать, не зря приучают нас к этим кострам, наверняка что-то замыслили, что-то стараются скрыть, и уж точно – снизить нашу бдительность.

Жуков долго вглядывался в эти костры, видя при этом карту и стараясь определить, в каком месте костры горят и что за этим кроется. Кое-где время от времени взлетают осветительные ракеты, протарахтит очередь из пулемета, сорвется частая ружейная стрельба: то ли наши посты обнаружили японских разведчиков, то ли японские наших.

А над головой небо густого ультрамарина утыкано таинственно мерцающими звездами, светится Млечный путь. Вот небо прочертила яркая вспышка упавшей звезды. Конечно, это не звезды падают, а мелкие метеориты, но об этом Жуков узнал лишь недавно. И вообще много чего он узнал за последние годы. Но еще больше лежит непознанным: времени на все не хватает.

Спустившись в землянку, сняв лишь сапоги да гимнастерку, лег на топчан, укрывшись шинелью. Уснул мгновенно, едва дотронувшись головой до подушки, и, как ему показалось, не проспал и десяти минут, как его тряхнули за плечо.

– Что? – спросил он, не открывая глаз, уверенный, что будят по каким-нибудь пустякам, как уже случалось ни раз.

– Только что получено сообщение, товарищ командующий, – услышал Жуков взволнованный голос дежурного офицера, отбросил шинель, сел, потер небритый подбородок, спросил:

– И что – сообщение?

– Японцы сбили наше охранение на правом фланге, захватили плацдарм на западном берегу реки, оседлали высоту Баин-Цаган, начали переправу своих войск и артиллерии.

– Когда это произошло?

– Похоже, часа два-три назад.

– Что значит – похоже? А точнее?

– Точнее сказать не могу: выясняется.

– Хорошо, сейчас приду, – произнес Жуков и принялся натягивать сапоги.

В просторном помещении командного пункта, где под бревенчатым потолком горело несколько лампочек, на столе, сбитом из грубо оструганных досок, лежала подробная карта района с обозначенными на ней оврагами, возвышенностями, рекой и ее притоками, дорогами и тропами, позициями наших и японских войск. А вокруг стола, склонившись над картой, стояли командир дивизии, которая держала оборону на плацдарме, его начальник штаба, начальник оперативного управления штаба фронта и начальник разведки.

Жуков глянул на карту, изученную им до самого незначительного штриха, но и без нее поняв всю опасность маневра войск противника: захватив плацдарм, они наверняка ударят во фланг советско-монгольской группировке, постараются отрезать наши войска, держащие оборону на восточном берегу, а дальше… Дальше Жуков не заглядывал. Он и без заглядывания знал, что с ним, Жуковым, будет: его «дело» откроют вновь, подкрепив провалом операции на порученном ему участке. Между тем опасность обвинения, выдвинутого против него и вроде бы отодвинутое вмешательством Сталина и Ворошилова, всегда стояла у него за плечами, он постоянно чувствовал ее холодное дыхание. Она же подстегивала его решительность, его интуицию, которая опиралась на те немногие знания, которые он получил на высших кавалерийских курсах, но более всего взял из книг. Эта призрачная опасность переплеталась с опасностью реальной, которая грозила подчиненным ему войскам. Следовательно, и ему самому. Реальная опасность заключалась в том, что поблизости ни войск, ни артиллерии в достаточном количестве у него не имелось, и если позволить японским войскам закрепиться на захваченном плацдарме, то сбить их оттуда будет невероятно трудно, потребует огромных жертв, придется просить новые подкрепления, а он и так получил почти все, что просил.

Беда заключалась еще и в том, что часть его резервов находится в семидесяти километрах от места боев, другая часть растянулась по дорогам на сотни километров, транспорта не хватает, и пока эти резервы подойдут, пока то да се, время будет упущено. Выход, однако, имелся, но весьма проблематичный – нанести удар по захваченному японцами плацдарму танковой бригадой при поддержке двух бригад бронемашин, которые несколько дней назад завершили длительный марш и теперь приводили себя в порядок приблизительно в сорока километрах от линии фронта. Но атаковать танками без поддержки пехоты – такого еще не было. Такое не предусматривалось никакими теориями и наставлениями. И если он, командующий, промахнется…

Но выхода другого нет. Нет другого выхода, хоть тресни, мать их так и перетак, этих япошек!