Жернова. 1918–1953. Старая гвардия

Директор Константиновского чугунолитейного завода Иван Кириллович Чумаков с некоторых пор завел привычку с раннего утра обходить подведомственную ему территорию, заглядывая во все углы в поисках беспорядков. И завел он ее после неожиданного приезда на завод наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе, который, пройдясь по захламленной всякой всячиной территории, распушил Ивана Кирилловича в его собственном кабинете, как какого-нибудь сопливого мальчишку, и даже поднес к его носу кулак, пообещав, что если через месяц заводская территория не будет приведена в порядок, он отдаст директора и всех остальных руководителей завода под суд, загонит их на лесоповал и даже поставит к стенке.

Нашумевшись, Орджоникидзе лишь мельком осмотрел основные цеха, не стал вдаваться в подробности выполнения плана, уехал, не попрощавшись.

Черт знает, какая муха укусила наркома, что он вдруг взъелся на захламленность заводской территории! В прошлом году приезжал, было то же самое, но он и бровью не повел на это, а самому Ивану Кирилловичу в голову не приходило, что надо заниматься территорией, когда на более важные дела не хватает не только рабочих рук, но и времени у самого Ивана Кирилловича. Не иначе, как что-то должно случиться: то ли иностранная делегация приедет, то ли сам товарищ Сталин. Ничего другого в голову Ивана Кирилловича не помещалось.

К тому же, сколько и как ни убирай эту территорию, а только народ такой, что никогда окурка в урну не бросит, обязательно под ноги, да еще и плюнет туда же, а ненужные вещи — в смысле устаревшее оборудование и всякие там бракованные детали — бросают где попало, без всякого разбору. Попробуй-ка перевоспитай деревенского парня или девку, если они всю жизнь ютились в грязи вместе с телятами-ягнятами, убирались разве что на праздник, жили в своем дому так, точно завтра съезжать и двигать в неизвестном направлении. Опять же, сверху требуют план и соцобязательства, а не какие-то там газончики и прочую чепуху.

Но не идти же, в самом деле, под суд из-за всего этого, хотя, конечно, Орджоникидзе вряд ли исполнит свою угрозу: криклив, шумлив, но отходчив. Вместе с тем еще раз видеть наркомовский кулак возле своего носа Ивану Кирилловичу не хотелось, и он поставил вопрос ребром перед партийной, профсоюзной и комсомольской организациями завода: хоть кровь из ваших носов, а порядок за неделю чтоб навели. И не в рабочее время, а сверх него. И в выходные.

— Объявляйте воскресники, субботники, вторники и что хотите, работайте с фонарями по ночам, а чтобы территория завода выглядела так, как… как сквер перед зданием горкома партии. И даже красивше! — стукнул Иван Кириллович кулаком по столу. А чтоб придать своим словам большего весу, предположил: — Не исключено, что сам товарищ Сталин приедет на наш завод смотреть, как мы тут работаем и тому подобное. — Подумал малость, что бы еще заодно повесить на своих разгильдяев, вспомнил, как обедал в заводской столовой, а не как обычно — в своем кабинете, и понес по кочкам, накаляя голос до крика: — И чтоб в столовой тоже порядок был! А то посмотришь, черт бы вас всех побрал, одна грязь да и только! Я уж не говорю, как кормят! Кормят так, что жрать не станешь по причине невкусности и всяких других причин. Даже удивительно, куда деваются продукты, ложки там и вилки! Потому рабочий класс и ходит со своими судками, как во времена старого режима. Стыд и срам на нашу голову по поводу такой кормежки наших рабочих и тому подобное в неотложном строительстве социализма и мировой революции.

Такая проработка на всех подействовала самым решительным образом, особенно упоминание о возможности приезда на завод товарища Сталина. И, действительно, за две недели территорию завода стало не узнать: весь хлам вывезли в степь, подальше от города, свалили там в глубокую балку, железо, какое обнаружили, пустили в переплавку, дорожки засыпали шлаком и плотно укатали, а сверху посыпали песком, по обочинам насадили акации и всякие другие деревья и кусты, устроили места для курения и отдыха и даже соорудили фонтан напротив административного корпуса и цветочные клумбы.

«Умеют, черти полосатые, если их покрепче ухватить за эти самые… за самое больное место», — сделал вывод Иван Кириллович по прошествии отпущенного им времени и напрочь забыл о территории. Но однажды шел в литейный цех, глядь — тут что-то валяется, там куча, там две! Ах, мать вашу неумытую! Опять за старое принялись! Глаз да глаз за ними нужен, за этими несознательными строителями нового мира. И стал с тех пор Иван Кириллович с утра обходить территорию, совать носом своего зама по быту в каждый окурок, не говоря о всем прочем. И, что особенно удивительно, получал удовольствие от красоты и приятного вида, которые возникали в результате его решительной деятельности. Глаз радуется: социализм в чистом, можно сказать, виде.