Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

У Капутанникова была камуфлированная «эмка» с высоким кузовом. Внутри соорудили что-то вроде столика, четыре человека расселись вокруг. Алексея Петровича посадили на заднее сидение, рядом Капутанников, так что столик лежал у них на коленях, фотокор и собкор тянулись к столику со своих передних сидений через узкий промежуток между спинками.

Еда на столике обычная, фронтовая: тушенка, рыбные консервы, колбаса, яйца, хлеб, квашеная капуста, лук. Ну и, разумеется, водка — как же без нее?

Выпили за встречу, за знакомство, за то, чтобы доехать, куда надо, взять, что надо, и вернуться живыми и здоровыми. Затем пошли разговоры о том, кто где был, что видел, и как бы поступил в том или ином случае, окажись он на месте командования ротой, полком, дивизией и даже фронтом. Выходило, что и немцев так далеко не пустили бы, и в окружение не попадали бы, и воевали бы уже на чужой территории.

Алексей Петрович был постарше любого из сотрапезников, более опытен, поэтому предпочитал помалкивать да поддакивать. Ему слишком хорошо были знакомы такие разговоры среди людей, которые передовую видят со стороны или наскоками, представляя себя Суворовыми и Кутузовыми, но никак не Ивановыми-Петровыми-Сидоровыми, то есть теми, кто либо сам драпал от немцев, либо позволял драпать другим, и, в то же время, дрался с ними насмерть, командуя людьми в силу своего разумения, опыта и знаний.

— Слыхали? — стараясь перекричать всех, ввинчивался в тесное и плотное от разноголосицы пространство голос Майкина. — Слыхали, что у нас теперь новый командующий фронтом? Не слыхали? Да как же так? Ездит по передовой, все вынюхивает, всех распекает, кого под трибунал, кого сразу к стенке. Тыловиков терпеть не может даже на нюх. Зверь-мужик!

— Да не тяни душу, Борька, — повысил голос Капутанников. — Чего тянешь кота за хвост? Говори, кто.

— Генерал армии Жуков, вот кто! — выпалил, вдоволь насладившись нетерпением коллег, Майкин.

— Так он же вроде бы Резервным фронтом командует? Вместо Буденного…

— Нет уже Резервного. Есть один Западный.

— А генерала Конева куда же? — удивился Капутанников.

— Говорят, под трибунал. Приехала комиссия во главе с Молотовым и Мехлисом, наводит здесь шороху. Конев, поговаривают, будто бы специально все силы фронта стянул в центре, позволил немцам окружить их западнее Вязьмы. Сами понимаете, чем это грозит Москве. Жукова товарищ Сталин специально вызвал из Ленинграда. Говорят, Жуков отдал под трибунал почти все командование Ленинградского фронта, которое решило город сдать немцам, корабли взорвать и перегородить ими Неву, чтобы она затопила Ленинград. Еще говорят, что он привез своих и поставил их командовать, что Ворошилова товарищ Сталин вызвал в Москву и назначил директором продмага. — Майкин сунул в рот щепоть капусты, обвел всех плутоватыми глазами, произнес, понизив голос: — Только это между нами. Сам случайно узнал от одного штабного. Он, кстати, сказал, что Жуков велел сформировать отдельные роты из тыловиков, в том числе из штабных, и бросить их навстречу немцам: не умеете командовать, идите сами и воюйте. Так-то вот, коллеги.

— Болтовня, — отрезал Капутанников, у которого с юмором было весьма туговато. — Жуков, как всем известно, был начальником Генштаба, он не может отдать такой приказ, потому что знает: хорошего штабного офицера можно сделать не менее чем за пять лет практической работы, а без штабов воевать нельзя. Кстати, я слышал, что Ворошилов приехал вместе с Молотовым в качестве члена комиссии гэкао. И никаким универмагом не руководил.

— За что купил, за то и продаю, — не смутился Майкин, вылавливая в банке перочинным ножом ломтик селедки.

Алексей Петрович решил разрядить обстановку:

— Мифология — это как раз то, на чем держится популярность или, наоборот, непопулярность военачальника. Она всегда склонна к преувеличению одного и принижению другого. Так что не стоит удивляться, если завтра станут говорить, что Жуков самолично водит в атаку полки или даже батальоны. Хотя, насколько мне известно, он не из тех, кто склонен на такие поступки ради популярности или достижения местного успеха.

И все согласились с Задоновым.

Сыто отдуваясь, выбрались из машины покурить. Капутанников как-то незаметно оттер Алексея Петровича от остальных, и они теперь стояли в стороне и смотрели, как саперы, кряхтя и матерясь, укладывают бревна под настил моста.

— Скоро закончат, — произнес Капутанников таким тоном, будто именно от него зависят ремонтные работы. И тут же, без всякого перехода, спросил: — А вы, Алексей Петрович, не встречались с новым командующим фронтом?

— С Жуковым? Нет, не доводилось.

— А с Тимошенко?

— Два раза.

— А с Павловым?

— С Павловым тоже не довелось.

— А я с Жуковым встречался в Кишиневе. Еще в сороковом. Он там командовал армией вторжения, которая вытеснила из Бесарабии и Северной Буковины румынские войска. А с Павловым встречался в Борисове. В июле сорок первого. Очень, знаете ли, неблагоприятное впечатление произвел он на меня.

— Почему же?