Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

Младший сержант вдруг пропал из виду, бегущий сзади автоматчик поотстал, и Алексей Петрович, почти ничего не видя залитыми потом глазами, тут же провалился в яму, оказавшуюся входом в траншею, укрытую ветками и дерном. Он ударился грудью и лицом о противоположную стенку, охнул и сел на дно, тяжело дыша и глотая кровь, хлынувшую из носу.

Кто-то прижал к его носу мокрую тряпицу, пахнущую болотом, и посочувствовал:

— Эка вы, товарищ командир, как неловко, однако, приложились: кровь-то так и хлещет, язви ее в душу. Голову, голову поднимите… Вот та-ак, во-от, — ворковал над ним участливый голос. — Маненько посидите — и все как рукой сымет. Нос — это что! Это пустяки. Вот если б мина рядом гвозданула, тогда пиши отходную, а так посидите малость и пойдете дальше.

Алексей Петрович открыл глаза и увидел рядом небритого дядьку в ватнике защитного цвета. Оба провожатых стояли в стороне, курили и смотрели на Алексея Петровича так, как смотрят на ненужную вещь, которую совсем не жалко выбросить. Такой взгляд на себя Алексей Петрович видел не впервой. Это был взгляд человека с передовой на тыловика, из-за которого лишний раз приходится вылезать из теплой землянки и рисковать жизнью. Сердиться на этих Сусаниных не было никакого смысла, зато следующий раз надо повнимательнее приглядываться к людям, чтобы рядом оказался человек, для которого твоя судьба не безразлична. Или хотя бы готовый выполнять приказы своего начальства: проводить и доставить в целостности и сохранности. Впрочем, сержант телом своим все-таки прикрыл заезжего корреспондента — и это говорит в его пользу, однако мина то ли не сработала, то ли померещилась, а там — черт ее знает!

И Алексей Петрович, отвернувшись от провожатых, спросил у дядьки:

— Скажите, пожалуйста, как мне пройти на капэ полковника Сменщикова?

Дядька глянул удивленно на Алексея Петровича, затем на провожатых, смекнул, в чем дело, и, показав рукой в полумрак хода сообщения, посоветовал:

— А вот все прямо и прямо. Потом направо. Там и будет это самое капэ… — Однако, что-то мучило этого добродушного дядьку, что-то здесь было по его разумению неправильно, и он добавил: — Так вот же, товарищ младший сержант — они знают. И пароль… Без паролю вас не пустят.

— Какой пароль, товарищ младший сержант? — стараясь придать своему голосу командирскую строгость, обратился Алексей Петрович к провожатому.

— Мы вас доведем..

— Здесь останетесь, — отрубил Задонов. — Без вас найду.

Младший сержант равнодушно пожал плечами, произнес:

— «Слава». Отзыв — «Можайск». Только мне приказали…

— Выполняйте последнее приказание!

— Есть выполнять последнее приказание! — дернулся младший сержант и обиженно закусил губу.

Глава 27

Командный пункт дивизии полковника Сменщикова представлял из себя землянку в обычные три наката, расположенную на скате холма. В землянку вел длинный, извилистый и узкий — двоим едва разойтись — ход сообщения, прикрытый сверху ветками и дерном. Корреспондента «Правды» здесь ждали, предупрежденные из штаба армии, хотя сам новоиспеченный полковник Сменщиков особых восторгов не выказывал, был сух, предупредителен, прежде чем ответить на вопрос, дергал себя за седой ус и косился на своего комиссара по фамилии Рудько, проявлявшего чуть большее радушие к столичному гостю.

Оба, командир дивизии и комиссар, были примерно одного возраста — лет за сорок с небольшим, на лицах обоих лежала та усталость, которая копится быстро, но от которой избавляются годами, из чего наблюдательный Алексей Петрович сделал вывод, что его собеседники хлебнули лиха выше головы и как раз там, где эта усталость может появиться за несколько недель, а то и дней. Ему даже показалось, что он видел кого-то из них в Березниках. Впрочем, там все выглядели одинаково, как будто их специально усредняли и подгоняли друг под друга, лишая индивидуальных черт.

Пока два расторопных пожилых дядьки, очень похожих на того, что дежурил у входа в траншею, в белых замурзанных куртках поверх гимнастерок, накрывали на стол, разговор не клеился и вертелся вокруг недавних боев.

— Вам повезло, — говорил Сменщиков усталым голосом. — Два часа не прошло, как отбили очередную атаку. Вчера они атаковали танками при поддержке пехоты, сегодня наоборот — пехотой при поддержке немногих танков. Атаковали лениво, без обычной настойчивости. Артподготовка тоже была слабой. Ясно, что танки и артиллерию перебрасывают в другое место, будут пробовать прорваться там, а нас пытаются сковать, лишить маневра. Моя дивизия стоит не на главном направлении, основные бои идут вдоль Старой Смоленской дороги, если немцы там прорвутся, нам придется отходить, чтобы не оказаться в окружении. — Помолчал, подождал, пока вышли дядьки, предложил: — Прошу к столу. Мы еще не обедали, вас ждали. Так что заодно и поговорим…

И крикнул кому-то, кто находился за брезентовым пологом:

— Рамишев! Давай к столу! Обед стынет.

Вошел Рамишев, очень крупный мужчина, лет на пятнадцать моложе комдива и комиссара, совсем другой человек по складу и, видать, по жизненному опыту.