Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

— Ума для того, чтобы посылать своих бойцов на немецкие пулеметы с криком «ура», много не требуется, — выговаривал он командирам дивизии на разборе учений. — Вы должны учить своих подчиненных тому, с чем они столкнутся в реальном бою. А столкнутся они с хорошо организованной обороной немцев, с перекрестным огнем из всех видов оружия. Такую оборону надо хорошо разведать, подавить ее артиллерией, атаку сопровождать тоже артиллерийским огнем. К тому же контратаковать противника надо не в лоб, а с флангов. А с фронта прижаться к нему поплотнее, затруднив таким образом поддержку противника артиллерией и авиацией. Вы должны уметь читать поле боя, как книгу, и принимать неожиданные для врага решения. Особенно такое умение необходимо командирам рот, батальонов и полков. Но это не должно быть импровизацией, а согласованным решением с вышестоящими начальниками. Для чего это нужно? Это нужно для того, чтобы в данной боевой обстановке принимали участие все средства, которыми располагает командование. Вы должны учить своих бойцов современному бою — тому бою, какой навязывает нам враг, и даже превзойти его в умении. Пока вы этому не научитесь, будете платить за каждого убитого немца двумя-тремя жизнями своих бойцов. И своими собственными — тоже. За лобовые, без соответствующей подготовки, атаки, буду спрашивать со всей строгостью с допустивших таковые командиров. Вплоть до отдачи под трибунал. Учения повторить с учетом моих замечаний.

Жуков возвращался в штаб фронта. Он сидел в машине, откинувшись на сидение, закрыв глаза и засунув руки в карманы кожаной утепленной куртки. В голове его бродили мысли от увиденного и услышанного, которые он пытался привести в порядок. Конечно, грамотных командиров рот, батальонов, полков и дивизий брать неоткуда. Перед войной численный состав армии рос настолько быстро, что училища и академии не могли заполнить вакантные должности хорошо обученными командирами даже наполовину. Приходилось создавать всякие ускоренные курсы повышения квалификации, на взводы и роты ставить вчерашних сержантов, на батальоны — лейтенантов. А тут еще чистки тридцать седьмого и восьмого годов, которые оставили училища и академии без грамотных и опытных преподавателей. Но даже если бы не было этих чисток, все равно нынешнее положение намного лучше бы не стало.

Жуков вспомнил разговор с Рокоссовским на эту тему. Рокоссовский, сам попавший в жернова репрессий, полагал, что все дело именно в репрессиях. Он доказывал, что если бы остались в живых Тухачевский, Блюхер, Егоров и другие, немцы бы так далеко не продвинулись. Но что было бы, если бы чего-то не было, одному богу известно. Вот Ворошилов и Буденный остались — и что? А разве те были намного их умнее и грамотнее? Да взять хотя бы командарма Штерна и многих других, кто пытался учить его, Жукова, на Халхин-Голе, — они, что ли, умнее? Черта с два! Если бы он их слушался, победы бы над японцами не видать. Во всяком случае, так скоро и такой сравнительно недорогой ценой. А из тех командармов и комкоров, кто погиб, разве что несколько человек могли бы сегодня командовать на уровне сегодняшних задач. Но даже с ними мы немцев на границе не удержали бы. А с остальными… И дело не в даровитости. И даже не во внезапности нападения, а в общей неготовности к такой войне. Говорильни было много, всяких прожектов — хоть отбавляй, а вдумчивой и кропотливой работы в этом направлении практически не велось. Даже горький опыт войны с финнами нас мало чему научил. Мы считали себя настолько могучими, что когда грянула война и выяснилось, что могущество это по большей части надуманное, все растерялись. Даже Сталин. Отсюда и покатилось. И если бы не в этом году война началась, а через год или два, и были бы новые самолеты и новые танки, последствия были бы примерно такими же. А почему так, а не этак, в этом еще предстоит разобраться. Хотя примеров в истории России именно такого начала войны сколько угодно… Да что тут думать? Воевать надо тем, что есть, и с теми, кто имеется. Их надо учить и самим учиться. У тех же немцев в том числе. Бог даст, научимся.

Глава 16

К середине ноября распутица закончилась: ударили первые морозы — еще пока едва за десять градусов; снег припорошил поля и дороги, немецкие танки уже не вязли в грязи, но и не тонули в глубоком снегу.

22 ноября части 3-й танковой армии генерала Гота ворвались в город Клин, перерезав железную дорогу и шоссе Москва-Ленинград. Образовался прорыв, в который Гот бросил три танковые дивизии, рассчитывая этим кулаком ударить по тылам обороняющихся. Дивизии Рокоссовского, отбиваясь, пятились к каналу Москва-Волга. Жуков подбрасывал Рокоссовскому отдельные части, артиллерию, но и слышать не желал, чтобы использовать резервные армии, стоящие северо-восточнее Москвы, которые предназначались для запланированного контрнаступления.