Жернова. 1918–1953. За огненным валом

— Да разве я один такой! Тут через одного — все такие! Да и вы тоже. Только притворяетесь более искусно. Когда у вас Кривоносов начнет спрашивать… хоть бы и обо мне, так вы и не захотите, а все ему расскажите. Потому что у него подходец такой подлючий. Он каждого из нас на крючке держит, о каждом что-то знает, о чем мы и не догадываемся.

— Неправда! Это совершеннейшая неправда! — Пивоваров даже отодвинулся от Олесича, чтобы лучше его видеть. — Кривоносов такой же человек, как и все. Причем не самый умный. Но весьма самонадеянный. Потому что за ним власть и право распоряжаться чужими судьбами. На этом он и держится. И не надо приписывать ему способности, которых у него отродясь не имелось. Просто он молится другому богу… или дьяволу… не знаю, и сумел сам себя убедить, что его бог сильнее нашего. Это старый прием, можно сказать, древний.

— Вы что, в бога веруете? — Олесич уже обулся и смотрел на Пивоварова с любопытством на худом остреньком лице, которое будто взяли в ладони когда-то, сжали и потянули на себя — и все лицо вытянулось, заострилось, сплющилось. На нем уже не осталось следов недавней истерики, оно все больше приобретало выражение настороженной самоуверенности: мол, что бы вы мне ни говорили, а я все равно не верю.

Пивоваров, похоже, не замечал этого выражения, увлеченный своей мыслью, но другие разошлись по своим местам, пожимая плечами.

— Нет, я не верю в бога, — ответил Пивоваров и вздохнул. — Отец у меня верил, дед был сельским дьячком, меня готовили к духовному поприщу, но судьба распорядилась по-своему.

— Как же это вы с таким-то прошлым — и капитан второго ранга? — Олесич уже вполне откровенно рассматривал Пивоварова, как какую-нибудь диковинку.

— Н-ну, не я один такой. Даже Сталин — и тот духовного звания. Дети своих родителей не выбирают.

— Тоже мне скажете: Сталин! — уже с чувством явного превосходства произнес Олесич.

И только после этих слов Пивоваров словно очнулся, внимательно посмотрел на Олесича, поскучнел лицом и, хлопнув ладонями по коленям, произнес, вставая:

— Ну вот и ладно. Главное, что вы сейчас в норме. А то очень уж вы нас напугали. — И пошел к буржуйке.

Его остановил Мирволин, поднявшись с нижних нар. Придвинувшись к Пивоварову вплотную, произнес шепотом, в котором сквозило отчаяние:

— У меня такое ощущение, кавторанг, что мы все еще в немецком концлагере. Вся эта сцена… Только там меня бы ночью придушили, а здесь… Вам не кажется?

— Завтра у нас бой, — тоже негромко ответил Пивоваров. — Лучше будет и для вас, и для всех, если мы пойдем в этот бой с надеждой на лучшее будущее.

Из темноты послышался насмешливый голос:

— Опять товарищи офицера’ философию разводют на пустом месте, рядовым спать не дают. Меньше б разводили, лучшее было бы.

— Уче-оные, — прозвучал другой голос. — В Первую мировую разводили и доразводились. И энти туды жеть. Хлебом не корми, а дай похвилософствовать.

Пивоваров будто споткнулся, услыхав эти слова, но, так ничего и не сказав, пошел между нарами к печке. Проходя мимо Федорова, остановился, потер лоб.

— Что-то я вам хотел сказать, Сергей Дмитриевич… — произнес он. — Ах, да! Может, споем напоследок?

* * *

Лейтенант Красников, завершив обход роты, не стал спускаться в землянку. Он присел на ступеньку, курил и слушал, как поют его солдаты. Дверь в землянку, полураскрытая, скрадывала отдельные голоса, лишь чистый тенор Федорова рвался наружу, бился о дверные косяки и стены, словно удерживаемый взаперти слитным хором голосов:

Жена найдет себе другого, –

— страдальчески выговаривал хор, а над ним, пронзая его, будто ласточка облака, метался звенящей тоской голос запевалы:

А ма-ать сыно-очка никогда-ааа…

Глава 8

Старший лейтенант Кривоносов запихивал свои бумаги в полевую сумку и недобро усмехался. Несколько минут назад он вернулся от комбата Левакова, которому доложил, будто имеет веские доказательства, что бывшего подполковника Дудника убили Пивоваров и Гаврилов, чтобы замести следы, поскольку Дудник был нацелен им, Кривоносовым, на выяснение умонастроений именно этих подозрительных личностей, имеющих большое влияние на остальных бывших офицеров. А раз так, то он, старший лейтенант Кривоносов, и командир батальона должны действовать согласно имеющихся инструкций — то есть немедленно арестовать Пивоварова и Гаврилова. Это тем более важно, что, судя по всему, готовится крупное наступление, и они не имеют права ставить его под угрозу провала в результате преступных действий указанных личностей.