Жернова истории - часть 1

Характер жилых домов в старой части города разительно изменился. Сады исчезли, остались лишь ухоженные палисаднички перед домами за красивыми коваными решетками. Эти кованые решетки перед заботливо ухоженными цветниками я еще застал, пока местные власти, решившие бежать впереди паровоза после провозглашения программы строительства коммунизма, не уничтожили в начале шестидесятых эти решетки в порядке борьбы с пережитками частнособственнической психологии. Вместе с исчезновением решеток пришли в упадок и палисаднички с цветниками.

А, вот опять нечто знакомое по воспоминаниям детства – зоопарк. И тут приходилось бывать не единожды, и с родителями за ручку, и без них… Воспоминания мелькнули, и растаяли. Сразу за зоопарком, на Хуфеналлее 31, располагала цель моей поездки на такси – советское консульство. Когда машина подъехала к этому дому, я сразу узнал его, несмотря на изменения в облике фасада, произведенные во время восстановления здания в середине 50-х. Оно было очень хорошо знакомо – здесь во времена моей юности размещался лучший в Калининграде рыбный магазин.

Вообще вся эта улица, получившая в 1946 году название Сталинградский проспект, а потом переименованная в проспект Мира (идиотизм – как бы ни относиться к Сталину, кому могла мешать память о подвиге народа в Сталинградской битве?), была исхожена, что называется, вдоль и поперек. Здесь были и крупные магазины, и ближайший к моему дому кинотеатр, и Центральный парк культуры и отдыха. А дальше шел район красивых вилл – Амалиенау, к счастью, уцелевший после войны… Но надо торопиться, а то как бы консульство не закрылось по окончании рабочего дня.

Мои опасения не оправдались – хотя рабочий день и подходил уже к концу, сотрудники консульства были на месте. Но вот с билетом не повезло. В консульстве уверяли, что никаких указаний насчет меня они не получали, и телеграмм из Москвы о приобретении билета на берлинский поезд не поступало. Хорошо, что я попросил Николая Шебанова подождать меня, не отпуская такси.

И вот обстоятельно-спокойный шофер рулит в сторону вокзала. Свернуть на Дойчорденринг ring не получается – дорога перекрыта полицией. "Коммунисты хотят пройти шествием от Вагоностроительного завода" — поясняет таксист, косясь на цепочку шуцманов, выстроившуюся поперек улицы. И я тут же вспоминаю полустертые, едва заметные, но даже в 60-е годы еще различимые буквы на железобетонных арках путепровода над железнодорожными путями у Вагоностроительного завода – "Голосуйте за Тельмана!".

Ну, что же, значит, сегодня не судьба увидеть, как выглядел раньше Гвардейский проспект, на котором располагался огромный мемориал в честь 1200 воинов 11-й гвардейской армии, павших при штурме Кёнигсберга.

Вместо короткого пути к вокзалу приходится ехать через центр. Такси свернуло в район Штайндамм, и уже вскоре показался Королевский замок – тут уж не выдерживаю и жадно прилипаю к окну, ибо это сооружение я видел только в развалинах. Мне еще повезло, потому что в конце 60-х годов местные власти решили снести "этот оплот прусского милитаризма", и с трудом разнеся взрывами его мощные стены и башни, стали с 1970 года возводить на его месте Дом Советов, который так и не был введен в строй даже в 2011 году.

Проехав замок, тут же минуем совсем маленькую Кайзер Вильгельм Платц (с соответствующим памятником), под горку спускаемся на мост, и такси оказывается на плотно застроенном острове Кнайпхоф (одной из трех исторических составных частей старого Кёнигсберга). Над тесно сгрудившимися домишками возвышался шпиль Кафедрального собора, быстро остающийся позади. Налет англо-американской авиации оставит в 1944 году от Кнайпхофа одни руины, и лишь Кафедральный собор, в который непосредственно угодила всего одна бомба, по-прежнему будет возвышаться над грудами битого кирпича…

Такси въезжает на Зеленый мост с ажурными металлическими декоративными арками (и вправду выкрашенными в темно-зеленый цвет). По левую руку над набережной возвышается массивное здание Новой Восточно-Прусской Биржи со множеством арочных проемов и колонн… Биржа властно напомнила, что в моем кошельке одни лишь червонцы и еще нет ни одной марки (свою долю за такси я отдал Николаю Шебанову червонцами). Лихорадочно ищу глазами вывеску какого-нибудь банка. Банк тут же отыскивается совсем рядом с Биржей. Торопливо прошу водителя остановиться, и бегу к банку. Лишь бы он еще не закрылся! Но нет, обменная касса работает до двадцати часов, и я успеваю обменять свои червонцы по довольно сносному курсу – 2,12 марки за золотой рубль. Хотя официально червонец в Германии на бирже не котировался, банки охотно меняли червонцы на рентные марки, уже практически полностью вытеснившие из обращения старые бумажные марки (Papieren Mark – коих за одну рентную марку надо было выложить аж целый триллион!). Теперь – быстро к вокзалу.