Жернова Победы: Антиблокада. Дробь! Не наблюдать!. Гнилое дерево

Все было тихо, корпус отводится в тыл в полном составе. Его меняют свежие семь дивизий новой 28-й армии, которая прибыла из Туркестана. Имеется в виду Туркестанский военный округ. Дивизии обученные, кадровые, экипированы и снабжены по новым штатам. Часть дивизий уже мотострелковые: в Горьком налажена сборка автомобилей GMC, в том числе и «Скаутов». По сравнению с той войной произошли серьезные изменения. Уже конец января, а на Перл-Харбор никто не напал! Америка официально придерживается нейтралитета, но предоставляет в аренду вооружения, снаряжение, боеприпасы и топливо Великобритании и Советскому Союзу. По всей видимости, Сталин слил часть информации японцам и американцам, в итоге получил приличный поток вооружений по Тихоокеанскому маршруту. На всей технике документы оформлены во Владивостоке. Американские конвои идут и в Мурманск. Гитлер недоволен, постоянно выступает на эту тему, но Америку не задирает. Труднее всего приходится Англии, которая ведет бои на Тихом океане, в Северной Африке и в Северной Атлантике. Вступать в войну в Европе Соединенные Штаты тоже не рвутся. Похоже, что решили воевать чужими руками. Японцы активно продвигаются на юг, но американские Филиппины не трогают. В декабре пал Сингапур.

За полгода боевых действий корпус впервые полностью отводится в тыл. Работы очень много: необходимо провести ТО всей технике, выбраковать вышедшую из строя, заменить ее. Оформить соответствующие бумажки на все уничтоженное и поврежденное оборудование и снабжение. Свести баланс войны и подвести итоги боевой деятельности. Вернуть заимствования из других частей, или оформить их соответствующим образом. Кипит работа в ремротах и рембатах, заливаются пулеметными очередями старенькие «ундервуды» и «ремингтоны». Куда-то отправляются и принимаются тонны бумаги. Одна за другой накатываются проверки: армейские, фронтовые, по отдельным видам вооружений, по складским запасам и, наконец, наркоматская. В общем, отдых получается несколько своеобразным. Правда, это касалось не всех! Некоторые умудрились втиснуться в прокуренные вагоны и спешили на восток – кто в отпуск, кто на учебу, а кто и к новому месту службы, или домой, насовсем. Младший сержант Потанин, удачно выпросивший отпуск, спешил в Москву: увидеться с близкими и заглянуть в стены некогда родного института МИСИ им. В. В. Куйбышева, где он учился незадолго до войны на гидротехе. В вагоне было битком народу, в основном командированные, немного беженцев, некоторое количество отпускников, главным образом после ранений, и довольно большое количество демобилизованных по инвалидности. На фронте продолжались тяжелые бои по уничтожению Брестского котла. Потери были немаленькие. Замучили постоянными проверками «комендачи». Лишь за Смоленском их стало ненадолго поменьше, затем количество резко возросло, и так до самой Москвы.

С вокзала довольно долго не выпускали, плотную толпу людей проверяли, иногда заставляли предъявить к осмотру вещи. Изымали стреляющие и взрывающиеся трофеи. В этом случае человека отделяли и уводили в комендатуру. Стасика еще в Белостоке предупредили о том, что можно и что нельзя везти в подарок. Шикарный трофейный «Вальтер» остался в роте. Начало отпуска не было омрачено инцидентами, его даже не досматривали, пропустили так.

Дать телеграмму не получилось, слишком велики были очереди на вокзалах, поэтому его никто не встречал. Три остановки на трамвае до памятника Пушкину и почти бегом до Петровских ворот. Тут же получил замечание за не отдание чести какому-то тыловику. И минут пятнадцать выслушивал его наставление о том, как надо вести себя на улице военнослужащему и младшему командиру. Москва набита воинскими частями до предела, а на Петровке – крупный авиационный госпиталь, поэтому большое количество военных и патрулей. Ловят выздоравливающих. Пришлось идти чуть ли не парадным шагом и с приложенной рукой к шапке. Проскочив таким образом во дворы, чуть прибавил шагу, но дома все равно уже никого не застал. Странно, ведь мать никогда не работала. Делать было нечего, он достал из вещмешка уже вскрытый «второй фронт»: колбасный фарш, отрезал кусок хлеба немецким десантным ножом на деревянной ручке и пообедал, сидя на подоконнике в подъезде. В течение часа никто не появился. Стало скучно, и он отправился в институт. Это неподалеку, в Малом Харитоньевском переулке, в пяти кварталах от дома. В небольшом дворике располагались три здания МИСИ. Напротив – здание Главного штаба РККФ. Опять патрули, парадный шаг, куча ничего не делающих флотских и армейских командиров, или, как их стали называть последнее время, офицеров. Потанин уже проклял ту минуту, когда решил пойти в эту сторону. Наконец, вошел во дворик, и… А в институт не пускают! Раньше вход был свободным.

Немного покрутился у входа, и на него обратил внимание профессор Стрелецкий. Когда-то его двойка по «землеройным машинам» поставила крест на инженерной карьере Стаса. У того не оказалось конспекта, и на экзамене он «поплыл». Николай Станиславович остановился возле сержанта и спросил о делах.