Жертва 2117

Стреляя куда попало, он бросился в кусты и попытался уйти через сад. Когда он понял, что окружен, то откинул голову и приложил пистолет к подбородку. В ту секунду, когда он хотел нажать на спусковой крючок, ему выстрелили по ногам. Как только он упал, к нему подскочили, и схватка закончилась, фактически не начавшись.

Асад стоял в отдалении и молился, чтобы Хамида не убили.

Когда его посадили в автомобиль и повезли на допрос, ноги у него заметно кровоточили.

Асад постоял немного, раздумывая, что будет дальше, потом уехал в следующем автомобиле. Участвовать в допросе Хамида он не хотел.

Несмотря на сопротивление и активное нежелание Асада, в десять вечера его все-таки вызвали в полицию. Хотя на Хамида целый день оказывалось давление, он так ничего и не рассказал. Люди Вебера собирались продолжать допрос и ночью, но прежде решили привлечь к допросу и Асада: может, ему самому удастся что-то выбить из Хамида.

Асад отказывался. Когда речь идет о человеке типа Хамида, который несколько часов тому назад предпочел аресту самоубийство, то даже изощренные пытки не заставят его говорить.

Вебер настаивал. Каким бы малым ни был шанс, что он расколется, Асад ради себя самого и ради своей семьи должен попытаться. У Хамида наверняка есть свои слабые места, к тому же он простужен, так сказал Вебер.

– А он был простужен, когда вы его привезли?

– Да. Отсюда понятно обилие бумажных носовых платков, которые мы нашли. Смотри, чтобы он тебя не заразил.

Асад кивнул и вошел в помещение.

В холодной и пустой комнате Асаду сразу бросилось в глаза, что давление на Хамида было не только психологическим: на полу была вода, а в ведре плавала тряпка, которая свидетельствовала, что, по-видимому, не всюду Женевские конвенции принимались всерьез, когда речь шла о предотвращении теракта.

Глаза Хамида были наполовину закрыты от усталости, одежда насквозь промокла, что наверняка не помогало бороться с простудой. Зубы у него стучали от холода, и тем не менее он смотрел в сторону двери с таким вызовом, что у Асада заныло в груди.

Когда Хамид обнаружил, что вошел Асад, то не смог удержаться от смеха. Ткнув в него пальцем, он закашлялся, а потом сказал, что не понимает, как такой червяк мог поддерживать злость и желание мести у Галиба на протяжении многих лет.

Потом он встал, так что натянулась цепь от наручников, которой он был прикован к столу.

– Иди сюда, предатель! – крикнул он. – Я окажу тебе услугу: перегрызу жилу на твоей поганой шее.

И плюнул в глаза Асаду.

Асад обтерся. Губы Хамида скривились в издевательской усмешке. Но продолжалось это не более секунды. Асад ударил его по лицу и в качестве ответа тоже плюнул в самодовольное лицо Хамида.

– Теперь ты наконец увидел меня и знаешь, что я жив и здоров, – сказал Асад и толкнул его назад на стул. – Сейчас я задам тебе пару вопросов, на которые, как я надеюсь, у тебя хватит ума ответить.

Он положил фотографию своей жены на стол.

– Это Марва, и ты знаешь, где она.

Потом он вынул свой мобильник и нашел изображение испуганной жены Хамида в тот момент, когда она звонила мужу.

– А это твоя жена, и я знаю, где она.

То же самое он повторил со своей старшей дочерью.

– Это Нелла, и ты знаешь, где она. Я тоже знаю, где твои дети. Ты понимаешь, что я тебе говорю, Хамид? Выбор за тобой.

Хамид широко открыл глаза и посмотрел на Асада с ледяной ненавистью.

Асад приблизил мобильник к лицу Хамида:

– Хорошенько посмотри на свою красавицу-жену и своих прекрасных невинных детей. Скажи, как мне найти Галиба, и я пощажу твою семью. Или ты хочешь быть палачом и для них?

Хамид хотел снова плюнуть, но сдержал себя.

– Ты можешь делать что хочешь, – сказал он. – Я встречусь со своей семьей в раю. Когда это произойдет, мне безразлично.

Встретит их в раю? Откуда такая уверенность?

– Послушай меня, Хамид! Галиб совершил преступление против моей жены и моих детей. Он опозорил свою веру и себя самого. И те люди, которые помогают ему, не могут рассчитывать ни на что, кроме ада.

Хамид сел поудобнее и усмехнулся.

– Ах ты, жалкая тварь! Тебе следует знать, что ад – временное пристанище. Аллах не позволит, чтобы за ограниченное количество неправильных поступков наказание было вечным. Мы все встретимся в раю, в том числе ты и я. – Он откинулся назад и засмеялся громче, чем раньше.

Асад стал наносить удары кулаком прямо по смеющемуся лицу. И при каждом ударе он видел свою жену и детей в тот давний день, когда они махали руками, прощаясь с ним. Возможно, навсегда.

– Вам придется снова окатить его водой, – сказал он, выйдя из комнаты. – Иначе его не оживить.

Вебер серьезно посмотрел на него:

– Ты что, его ударил?

Что он имел в виду? Конечно, я его ударил.

– А это хуже, чем пытка водой? Вообще-то, я думал, что в цивилизованной Германии пытки запрещены.

– Пытка водой? Не было никакой пытки водой. Если ты имеешь в виду воду на полу, так мы смывали кровь после того, как врач останавливал у него кровотечение.

Асад вскинул брови:

– А какое же в таком случае давление на него вы оказывали?