Жертва 2117

Он вынул мобильник, и, пока ждал, что его беспомощному другу помогут ответить на вызов, Гордон, обхватив кружку дрожащими руками, прихлебывал кофе.

– Это тяжело для нас всех, Гордон, но тебе придется сохранять спокойствие, – попыталась утешить его Роза, потрепав по голове.

– Привет, Харди, это Карл. Мне очень жаль, что в последние дни мы не разговаривали, но…

– Я понимаю, Карл. Роза рассказывала, я все знаю. Успокойся.

– Через минуту я еду в Каструп, чтобы лететь в Берлин к Асаду. Сожалею, что ваша поездка в Швейцарию была не очень удачной. А что вы теперь делаете, Харди?

Тот вздохнул.

– Да, вышло не совсем так, как мы планировали, но мы разберемся. К сожалению, это вопрос денег, как всегда. Нам не хватает почти полмиллиона крон, чтобы сделать операцию. Но меня обследовали. Говорят, что к операции я готов. Так что все наладится.

– Полмиллиона? – Карл посмотрел в пространство. Даже если он убьет родителей, его часть наследства не покроет половины этой огромной суммы. – Если бы я был в состоянии помочь тебе, Харди…

Тот поблагодарил. В этом нет нужды.

Карл опять почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Было так много всего, что он хотел бы сказать, попросить прощения. Харди, Анкер и он попали в засаду много лет тому назад. Анкер умер, Харди стал инвалидом на всю жизнь, а он? Ему удалось уцелеть. В этом было что-то неправильное.

– У тебя сейчас полно других проблем, Карл, не тревожься обо мне. – Харди пару раз кашлянул. Кашель был не очень хороший. – Но одну вещь тебе сделать придется, когда ты вернешься.

Он намекал, что у Моны могут быть осложнения? Они разговаривали с ней час назад. Она сказала, что хорошо поспала, все стабильно. Нет, не может этого быть.

– Опять выплыло наше старое дело, Карл. Убийства из гвоздезабивного пистолета.

Карл облегченно вздохнул:

– Ах, это? Ты легко можешь ответить сам.

– Нет, не думаю. Они хотят поговорить с тобой. Видимо, вскрылись какие-то новые обстоятельства, и они хотят услышать твой комментарий, я не знаю подробностей.

Карл покачал головой. Странно. Этому делу двенадцать лет, и за все это время ничего не происходило. Почему сейчас и, вообще, кто эти «они»?

– В Слагельсе были следователи?

– И да и нет. Новые следы нашли голландцы, насколько я знаю. Но сейчас тебе нужно ехать к Асаду. Там такой ужас…

Карл кивнул. Он не очень часто думал об этом старом деле. Да и, черт побери, с какой стати?

– Минутку, только один вопрос, – сказал Харди. – Ты не знаешь, к какому выводу пришли люди, анализировавшие запись Гордона?

– Относительно чего?

– Фоновые звуки, собака, стоны и все остальное.

– Боюсь, что ни к какому выводу они не пришли. У нас ничего нет…

Самое последнее, что сделал Карл, прежде чем взошел на борт самолета, – это послал сообщение Асаду, что он уже в пути и вылет будет по расписанию.

54 Асад

День первый

Комната была лишена признаков жизни. Никаких звуков, которые могли бы отвлечь, никаких запахов, которые могли бы вызвать какую-то ответную реакцию. Абсолютно стерильное помещение, похожее на операционную, откуда все лишнее удалили, а то, что осталось, продезинфицировали.

Асад провел тут уже много времени. Он пинал корзину для бумаг, накручивал тысячи шагов от стены к стене, садился и снова вставал. Он ждал сообщения, что получено новое письмо от Галиба.

Ему сказали, что не надо волноваться, потому что более тысячи вооруженных полицейских и солдат стоят наготове во всех мыслимых и немыслимых местах. У правительственных зданий и посольств, у редакций газет и телестудий, в важных узлах железнодорожного и автобусного сообщения, у площадей с голубями, рядом с синагогой и еврейскими памятниками и кладбищами, даже у мемориала гомосексуалам – жертвам нацизма.

Штаб по координации действий полиции находился в соседней комнате, в десяти метрах от него, и работа там кипела, но Асаду от этого было не легче. И каким еще могло быть его состояние, если Галиб все равно опережал их? «Тот, кто делает первый ход в шашках, обязательно побеждает», – всегда говорил его отец. Эти слова все время крутились у него в голове. Асад чувствовал себя шашкой, одной из многих. После того как был сделан первый ход, игра могла пойти в любых направлениях. К настоящему моменту у Галиба имелось много возможностей его уничтожить. Был, например, снайпер во Франкфурте. Его выстрел, которым был убит Мустафа, показал, как легко это сделать. Но Галиб хотел не этого. Он хотел не просто лишить Асада жизни, он хотел не только сделать так, чтобы тот страдал, он хотел ВИДЕТЬ, как тот страдает, и шел именно этим путем. Он хотел, чтобы Асад увидел, как умирают близкие ему люди, и только после этого умер бы сам. И независимо от того, сколько полицейских выйдет сейчас на улицу, Галиб сумеет это осуществить, если Асад не остановит его. Но как? Это казалось нереальным.

Он услышал шаги в коридоре, потом стук в дверь, и целая делегация с Вебером во главе вошла в комнату.