Жертва

— За что просишь прощения? Это не твоя вина. Собирайся. Возьмешь пару людей, которым ты доверяешь, и отправишься с телохранителем силы в Кассию.

Рэн передернулся, но возразить не осмелился. Вождю не возражают. Отвращение захлестнуло волной и почти не пропало, когда Рэн наскоро натянул на разгоряченное после сна тело тунику. Вождь взглядом показал на лежавшую на скамью одежду. Непривычно теплую: в Кассии до сих пор царила зима.

— Даже не вздумай выказать при Кадме свое отвращение, — сказал вождь. — Помни, он любимый побратим наследника. Но самое главное: он не умеет прощать неуважение.

— Он мерзкий убийца, — выплюнул Рэн. — Палач.

Вождь медленно развернулся, и Рэн снова передернулся, увидев на губах Элизара насмешливую улыбку.

— А я?

— Мой вождь! — вновь упал на колени Рэн. — Я не осмелюсь...

-... осуждать меня, — Элизар опустился перед коленопреклонным Рэном на корточки, и глаза его в ночном свете чуть заблестели белоснежной силой. — Послушай меня, мальчик. Я не буду тебя заставлять. Ты выберешь сам. Но помни, чтобы ты не решил, чтобы ты не сделал в эту ночь, Виссавия примет тебя обратно. А Кадма винить не смей. Помни: кто-то должен марать руки. Кто-то должен брать ответственность перед богами. Рэми никогда ни словом, ни делом не осудил Кадма. Подскажешь мне, почему?

И ушел. Рэн, тяжело дыша, оперся ладонями в пол. Что хотел сказать вождь? О чем предупредить?

20. Рэми. Свет

В первый раз Арман засомневался, когда увидел жертву.

Молодая еще, невинная на вид девушка, в одной тонкой тунике, добровольно опустилась на колени и склонила голову. Золотистые волосы ее рассыпались по плечам, сквозняк тронул тонкие пряди, и Арман стало холодно даже в зимнем плаще. А ей? Она будто ничего и не замечала. Стояла на коленях, босоногая, на каменном полу главной залы храма смерти, в центре нарисованной магией пентаграммы и молча шевелила губами, повторяя за жрецами связывающее заклинание.

«Арман! — позвал Киар. — Если тебе тяжело, дай мне власть над своим телом. Я закончу ритуал сам».

Тяжело? Это было смешно! Он, воин, старшой дозора, должен признаться в слабости? Да еще и кому!

«Твоя гордыня тут не к месту».

Песнь жрецов взлетала к небу, струился по каменному полу черный туман, плели за спиной заклинания виссавийцы. Финальный момент ритуала приближался неумолимо, беспощадно, давило на плечи сомнение...

Он никогда не сомневался.

Арман сжал пальцы на ритуальном кинжале.

Никогда не боялся.

Слегка вздрогнул, когда магическое оружие запело в его ладони.

Он не может остановиться!

Арман зашел за спину девушки, почувствовал, как рванули ввысь черные крылья, как заструился по жилам огонь чужой магии... Девушка подняла голову, обнажила изящную шею. Дрожала под ее тонкой кожей жилка, стекала по ключице капелька пота, и Арман улавливал слухом оборотня и ее тихое дыхание, и частое биение крови в ее жилах.