Жертва негодяя

— Берегитесь, — сказал он, подтягивая сползшее верхнее одеяло. — Я совсем не так представлял себе нашу первую брачную ночь.

— У нас уже все было, — прошептали ее губы у его груди. «Дважды, если только он помнит».

— Но — не здесь и не нагишом. — Элис сжал ее в объятиях. — Что это?

— Ваш жемчуг. Мне сделали из них ожерелье в Кейптауне, с тех пор оно на мне. — Она всегда носила ожерелье под одеждой, чтобы не доставить ему удовольствие видеть, как она дорожит его подарком. Теперь это казалось чем-то мелким и незначительным.

— Жемчуг — на теле?

— Да, — просто сказала она, надеясь на его похвалу.

Вместо этого он спросил:

— С вами все в порядке?

Вопрос прозвучал как-то нелогично. Не сошел ли он с ума, забеспокоилась она, затем подумала — и улыбнулась. Волоски на его груди щекотали ей губы.

— Да. В порядке.

— Со мной тоже. Хорошо жить на свете, правда? Спите, не беспокойтесь ни о чем — я с вами.

Он вызволил ее из кошмара той ночи, когда детские страхи выросли в тысячу раз и она оцепенела в леденящей темноте. Она прижалась губами к его коже, закрыла глаза и постаралась собрать обрывки воспоминаний в единое целое.

Ее выбрасывает из шлюпки; крик Эйврил звенит у нее в ушах; рука обхватывает ее запястье. Она знала, что это Элис — сильные пальцы и крепкая хватка, которая не ослабла ни под водой, ни над волнами. Как он вытащил ее на берег, она не помнит: должно быть, выключилось сознание. Они, верно, недолго пробыли в воде, иначе замерзли бы до смерти.

— А другие? — спросила она, чуть приподнимаясь в его объятиях. — Эйврил, братья Чаттертон, миссис Бастэбл…

— Мы спаслись — может, и они живы. — Он покрепче прижал ее голову подбородком. — Другие шлюпки уже обошли рифы, когда та волна накрыла нас. Здесь полно островов — мы же не среди океана затонули. Спите, Перси. Ничего не поделать, пока остается только это.

Она заснула, а проснувшись, поняла, что уже согрелась. Элис, опираясь на локоть, перегнулся через нее, чтобы подбросить веток в огонь. Серенький свет проникал в комнату через кусок мутного от соли стекла в оконной раме. Свечи выгорели, и светильник бледно мерцал в утреннем свете.

— Привет, — сказал он, глядя на нее сверху. — Как вы?

— Жива. — Она улыбнулась в его потемневшее от щетины лицо. — Вы сейчас — вылитый пират.

Он ухмыльнулся:

— Судя по голосу, вы тоже. Скрипите, как рея на мачте, — меня дрожь пробирает. Я сейчас отлучусь на минутку, надо поискать что-нибудь попить. А потом пойду посмотрю, есть ли кто живой на этом острове. Я пока точно не знаю, куда нас занесло.

Она порывисто обхватила его руками:

— Не оставляйте меня.

— Я ненадолго, здесь нет больших островов. Я скоро вернусь.

— Я с вами.

— Вам надо отдохнуть, Перси. — Он смерил ее взглядом, когда она откинулась на комковатую подушку. — У вас сердце льва, только нет его сил.

— Я справлюсь. Элис, я не хочу оставаться в одиночестве.

— Перси, о господи, не плачьте, милая, зачем, если мы уже спаслись. — Он склонился над ней, в его янтарных глазах светилась такая нежная забота, какой ей не доводилось никогда замечать за ним.

— Я не плачу. — Она сглотнула, подняла лицо и зачарованно посмотрела в его глаза.

— Нет? А это что? — Он наклонился и поцеловал уголок ее глаза. — Соль.

— Мы оба просолились, — прошептала она и, поймав его движение, подняла голову и поцеловала его в губы. — Видите?

Элис настороженно замер:

— Перси?

Модуляции его голоса передавали все оттенки этого вопроса, которые не выразить никакими словами. Она уже согрелась, кровь быстро неслась в ее жилах, она выжила, она хотела его, потому что она жива благодаря ему. Она ощутила нараставшее в нем волнение.

— Да, — сказала она. — Да, Элис.

Он перекатился и лег на нее; она, не обращая внимания на ноющие от ушибов мышцы, сумела сдвинуться под ним, обнять его бедрами — и чудесный многообещающий жар его эрекции интимно прижался к ней. Она застонала от удовольствия.

— Такая милая… Русалка, выброшенная волной, припавшая к моим ногам, — бормотал он, словно в полузабытьи.

Она едва не возмутилась: на ее коже налипла соль, полусырые волосы сбились в перепутанные пряди. И она прекрасно знала, как выглядит после ежедневного тщательного купания: даже без искусной прически, без украшений, без косметических ухищрений. Небольшая асимметричность ее лица, длинный нос, широкий рот — все это он видит, как видел всегда. Но тон его сейчас был вполне искренним; он назвал ее милой, так зачем возмущаться, тем более что любимый мужчина готов взять ее.

— Что случилось? — спросил он, услышав, как она вздохнула. — Я обидел вас? Может, я слишком тяжел?

— Нет, нет.

Перси пристально смотрела в лицо над собой — лицо мужчины, с которым она знакома почти всю жизнь. Ее друг — и мужчина, которым она соблазнилась. «Я люблю его? Боже мой, я люблю его». Сейчас он будет любить ее — и это будет замечательно, ведь с ней — ее Элис. И тот давний кошмар уйдет, будто и не было.