Жертва особого назначения

Что только ни предпринимают кяфиры и куфарские правители для того, чтобы устрашить нас и отвратить от религии Аллаха. Они посылают дроны, которые обрушивают ракеты на нищие селения, убивая наших детей. Они идут на нас войной, захватывая земли мусульман, взрывают мечети. Они похищают мусульман и пытают их, заставляя отказаться от веры и погубить свою душу. Наконец, они лгут, и самая главная ложь, которую они возводят, – это ложь, возводимая на Аллаха Всевышнего. Но планы Шайтана ущербны, усилия кяфиров тщетны. Религию Аллаха невозможно остановить.

Это предостережение станет вам всем последним. Я уже у цели. То, что я сделаю, потрясет до основания столпы вашего нечестивого мира и даст понять тем, кто приказывает пытать и убивать мусульман, что возмездие неотвратимо. Вам я это говорю потому, что возмездие настигнет не только тагутов, оно настигнет каждого из вас, кто что-то плохое сделал мусульманам.

Каждого из вас ждет расплата.

Ирак, Багдад 3 июня

Передав информацию полуоткрытым способом, через интернет-кафе с коммерческим шифрованием, мы вернулись в Садр-Сити, на конспиративную квартиру: ждать. Завтра с нами должен был выйти на связь полковник Красин, он должен был, как и прошлый раз, приехать в район стадиона. Там многолюдность создает безопасность, и бардак – сам черт ногу сломит.

Но Красин на связь не вышел. Ни на основной точке, ни на запасной, о которой мы договорились.

Вечером я послал сигнал о помощи. Сделал это очень просто – послал заявление на интернет-сервер посольства. Как и всякий гражданин России – имею право. Код опознания и просьба срочной связи скрывались в моем имени и цифрах ИНН, которые я вбил в соответствующие графы запроса. Бюрократия, но иногда она не бывает лишней.

Утром, подключив коммуникатор, вышел в Интернет и на промежуточном сайте нашел место встречи. Я его знал – Новый порт. Он ниже Багдада, его строят с нуля как порт, способный принимать не только суда класса река-море, но и небольшие морские суда. Относительно небольшие. Под это дело углубляют и расчищают Тигр и перестраивают все мосты – на разводные. Правильно, бабок-то немерено.

Бабок немерено, а мира – нет.

Мы приехали на полчаса раньше назначенного срока – по меркам криминальной разборки, это полный беспредел и пролог к мочилову, но надеюсь, у нас не криминальная разборка. Оставили «Тахо» на месте, а сами спрятались от греха – Красин пропал, это не шутки, он не из тех, кого легко взять, он мало кому верил, был всегда вооружен и знал о том, что приговорен к смерти. И если что с ним, то это очень и очень хреново. А нас не взять – в случае чего уйдем водой. По Тигру движение то еще, от гидроциклов до барж. Найдем на чем.

Место, где мы спрятались, было удобным, можно было даже посидеть. Только дышать было нельзя – в Ираке не введены нормы выхлопов Евро-7, и каждый самосвал, проходящий мимо, обдавал нас густым облаком дизельной гари.

Подольски посматривал на меня, будто хотел что-то сказать, но не решался. И мне это в конце концов надоело.

– У нас есть поговорка, – сказал я: – «Что ты смотришь на меня, как на врага народа?» Если есть что сказать – давай, говори.

– Черт, да, есть что сказать. Все время хотел узнать, еще в Москве, только времени не хватало.

– Давай, давай. Не нагнетай.

– А почему вы против свободы, а?

– А вы – это кто?

– Вы, русские. Вы все, у нас принято считать, что русских угнетает власть, не дает им высказывать свое мнение, выражать его на выборах. Но я-то жил в вашей стране, меня этим не провести. Я знаю, что у вас нет свободы, потому что она вам и не нужна. Скажи мне – а почему так?

Я зевнул.

– А в чем это заключается – нет свободы. Вот скажи, конкретно, что такое – нет свободы.

– Свободы для людей выбирать, как им жить. Вы подавляете ее. И не говори, что это не так.

– Почему, так. Мы с тобой находимся в стране, где шестнадцать лет назад вы отворили врата свободы. И демократии местного разлива. Такие, как Обан, сделали это. Тебе напомнить, что он говорил и что он уже сделал?

– Черт, это несправедливый аргумент. И ты это знаешь.