Жертва подозреваемого X

— Для Исигами было важно, чтобы полиция правильно рассчитала время убийства. В конце концов так и произошло: время убийства было относительно точно установлено в результате вскрытия, но, если бы труп нашли с запозданием, время убийства определили бы приблизительно, с разбросом в несколько дней. Этого он больше всего и опасался. Самое худшее для него было, если б предполагаемое время убийства захватывало предшествующий день, — короче, вечер девятого марта. Поскольку именно в тот вечер Ясуко убила Тогаси, у неё не было алиби. Чтобы этого избежать, он хотел иметь в запасе доказательство, что велосипед украден не раньше десятого. Вот зачем понадобился новый велосипед. Если нужен велосипед, который вряд ли оставят дольше чем на день, велосипед, о краже которого владелец узнает в тот же день, то речь может идти только о новом.

— Получается, этот проклятый велосипед имел большое значение! — Кусанаги постучал себя рукой по лбу.

— Я слышал, что, когда велосипед нашли, обе шины были проколоты. В этом тоже присущее Исигами хитроумие. Вероятно, он сделал это для того, чтобы никто его не угнал с места преступления. Он заботился о мельчайших деталях, чтобы обеспечить алиби Ясуко.

— Однако её алиби, равно как и алиби её дочери, оказалось не столь уж безупречным. Мы до сих пор так и не обнаружили твёрдых доказательств того, что они были в кинотеатре.

— Но вы не смогли доказать и обратное, что они не были в кинотеатре, не так ли? — Юкава ткнул пальцем в Кусанаги. — Ненадёжное алиби, которое невозможно поколебать. В этом-то и была ловушка, устроенная Исигами. Если б он подготовил железное алиби, полиция заподозрила бы возможность какого-то хитрого трюка. Не исключено, что в таком случае возникла бы идея, что труп не принадлежит Синдзи Тогаси. Этого и опасался Исигами. Согласно его схеме, убитый — Тогаси, подозреваемая — Ясуко Ханаока, и он постарался сделать всё, чтобы полиция твёрдо придерживалась этой версии.

Кусанаги застонал. Всё произошло так, как говорил Юкава. После того как установили, что труп принадлежит Синдзи Тогаси, подозрение сразу же пало на Ясуко Ханаоку. А всё потому, что в алиби, на котором она настаивала, были неясные моменты. Полиция продолжала держать её под подозрением. Но получилось так, что сомневаться в её алиби означало не сомневаться в том, что труп принадлежит Тогаси.

— Страшный человек! — пробормотал Кусанаги.

— Согласен, — сказал Юкава. — Между прочим, ты сам дал мне подсказку, после которой я догадался об этом жутком трюке.

— Я?

— Помнишь, ты рассказал мне о том, как Исигами готовит задачи для экзамена по математике? О слепом пятне, возникающем из-за неверных предпосылок. На первый взгляд — задача по геометрии, а в действительности — на функциональный анализ.

— И что из этого?

— Та же схема: на первый взгляд — какой-то хитроумный трюк с алиби, а в действительности — проблема с идентификацией трупа.

Кусанаги невольно вздохнул.

— Помнишь, как после этого ты показал мне рабочий табель Исигами? Согласно табелю, он не выходил на работу в первой половине десятого марта. Ты, кажется, не обратил на это внимания, решив, что это не имеет отношения к делу, но я сразу понял: главное, что хочет скрыть Исигами, произошло вечером накануне.

Главное — убийство Синдзи Тогаси, совершённое Ясуко Ханаокой.

В версии Юкавы всё сходилось. Теперь было понятно, что не зря он так привязался тогда к краже велосипеда и несгоревшей одежде. Всё это имело прямое отношение к выяснению того, что происходило в действительности. Кусанаги вынужден был признать, что они, полицейские, заблудились в лабиринте, устроенном Исигами.

И всё же чувство нереальности осталось. Мыслимое ли дело — убивать человека для того, чтобы скрыть другое убийство? Конечно, можно сказать: в том-то трюк и заключается, что его невозможно помыслить, и всё же…

— В этой комбинации есть ещё одно очень важное звено, — сказал Юкава, точно догадавшись о том, что чувствовал Кусанаги, — а именно: если бы каким-то образом правда открылась, это бы только укрепило решимость Исигами пожертвовать собой, явившись с повинной. У него были опасения, что он проявит слабость, если придётся взвалить на себя чужое преступление. Можно было предположить, что под упорным допросом следователей он бы проговорился и выдал, как всё было в действительности. Но теперь он абсолютно уверен в себе. Как бы его ни допрашивали, его волю не сломить. Он будет продолжать настаивать, что убийца — он. И в самом деле, ведь человека, труп которого нашли в Старой Эдогаве, убил он. И пусть его теперь признают убийцей и посадят в тюрьму. После того, что он сделал, в этом нет ничего противоестественного. Но зато та, которую он любит, будет спасена.

— Исигами был готов к тому, что его хитрость может быть в конце концов разгадана?

— Я сообщил ему, что разгадал. Разумеется, я выразился так, что только он мог понять. Давеча я сказал тебе эту фразу: «В этом мире нет бесполезных шестерёнок, и сама шестерёнка вправе решать, как ей быть использованной». Теперь ты понимаешь, что я имел в виду под шестерёнкой?