Жертва Вдовы

- Где была побеждена его аватара, Талести, - поправила Каватина. - Сам Гуанадор все еще скрывается в своих владениях. Вот почему мы патрулируем эти темные залы – и вот почему мы построили здесь свой храм. Мы должны убедиться, что его аватара никогда больше не восстанет.

Талести нервно кивнула.

Каватина улыбнулась.

- Прошло много времени с тех пор, как что-то сочилось по этим залам, - заверила она новенькую. - Примерно шестьсот лет.

Еще один нервный кивок.

Каватина вздохнула. Новеньким, как правило, не позволялось отправляться в действительно опасные места - даже в сопровождении закаленных Рыцарей Темной Песни. Здесь Талести было почти не о чем волноваться. Цель патруля состояла в том, чтобы проверять недавно размещенные защитные глифы и символы, сообщавшие обо всем, что нуждалось в восстановлении.

Они продолжали продвигаться по пещере – жрица-новичок в простом кожаном доспехе и жрица-воин в короткой мифриловой кольчуге со стальным нагрудником, украшенным рельефным символом ее богини. У каждой из женщин был на бедре меч, рядом - кинжал. У Рыцаря Темной Песни также был охотничий рог, перекинутый через плечо на ремне. Обе жрицы были дроу, их эбеновая кожа сливалась с темнотой – с ней лишь контрастировали их белые волосы и брови.

Каватина, несмотря на свой более высокий статус, еще не отметила первое столетие своей жизни. Едва ли взрослая - по стандартам дроу. Дочь Танцора Меча, она имела стройное  телосложение, как и у матери. Она была высока, даже по меркам женщин-дроу - большинство других жриц доставали ей лишь до плеча. Только Куилью была выше ее. Пока Каватина была маленькой, она выслушала бесчисленные насмешки по поводу того, что она длинна и узка, как лезвие меча, но тупа как кувалда, когда выражает свои мысли.

Талести, с другой стороны, была скорее среднего возраста, ее тело размякло за десятилетия праздной жизни. Она пришла к вере в Эйлистри совсем недавно, после жизни в избалованной роскоши одного из благородных Домов Мензоберранзана. Мотив, по которому она покинула город, был далек от веры - она навлекла на себя гнев своей матроны и еле пережила яд, подсыпанный ей в вино. Она направилась в Скуллпорт за противоядием, но сбилась с пути и наткнулась на Променад - развилку на ее жизненном пути, после того как согласилась стать незримой рукой Эйлистри.

Талести изменилась - из ленивой, потакающей своим желаниям гадюки она стала ярым приверженцем, приняв богиню искренне, едва она поняла, что действительно значит вера в Эйлистри. Когда пришло это просвещение, она открыто плакала, чего никогда не делали дроу из подземелья. Она доверяла Каватине – и это было первое за два с половиной столетия, что она позволила себе чувствовать.

Каватина и раньше неоднократно слышала это. Она была рождена с верой в Эйлистри и повидала немало новообращенных. И завидовала всем и каждому. Сама она никогда не знала экстаза, который приносит момент искупления. Хотя у нее был – она улыбнулась – опыт сильного возбуждения, когда она пронзала своим мечом одного из демонических слуг Лолс. Далеко не одного, на самом деле.

Она вздохнула. По сравнению с охотой на демона патрулирование было скучной работой. Она почти молилась, чтобы с потолка рухнул плащевик. Ласкала меч на бедре. Губитель Демонов быстро бы сделал свое дело. Меч не мог звенеть, как поющие мечи храма, но разделил с Каватиной гораздо больше сражений, чем можно было предположить.

 Они продолжали идти по пещере, удостоверяясь, что ни один из магических символов не разрушен. Каждый символ был размером с нагрудник – приметно прорисованный на стенах, полу или на колоннах, высившихся в пещере, и обязательно привлекал взгляд. Символы были нарисованы с использованием пасты, сделанной из смеси жидкой ртути и красного фосфора, смешанной с толчеными алмазами и опалами. Настроенные на преданных Эйлистри, символы были безопасны для глаз жриц и мирских верующих, но любой, кто имел злые намерения, едва взглянув на символ, приводил его в действие, как и любой клирик, служащий врагам Эйлистри. Каватина указывала Талести на различия между этими символами – какие из них вызывали пронзительную боль, а какие лишь ослабляли.

- Ни одного убивающего? - спросила новенькая. - Почему бы не убивать наших врагов сразу?

- Потому что у всех дроу есть шанс искупления, - ответила Каватина. Затем мрачно улыбнулась. - Хотя у некоторых надежды намного меньше, чем у других. Вот для чего наши мечи. Как только враг истощен, мы даем ему один шанс. Он может жить с песней - или умереть с мечом.

Талести кивнула, в ее глазах блеснули слезы. Она сделала правильный выбор всего лишь два года назад.