Жертвоприношение любви (ЛП)

— Иначе говоря конечная цель — с позволения мастера обитают наши души. Твой отец позволил это, — ее глаза затуманиваются от воспоминаний. — Иногда ты можешь увидеть, как ОН наблюдает своими глазами. ОН наблюдает за нами, живущими в человеческом облике. Это мы делаем для НЕГО. Мы позволяем ЕМУ воплощаться в человеческом облике и ходить по земле. Именно поэтому мы заботимся о чистоте нашего рода. Если мы загрязним нашу кровь, смешав ее с нечистой линией, он больше не сможет овладевать нами, именно поэтому мы имеем власть над всеми. Это наша награда — абсолютная власть над всем человечеством, — ее голос меняется, становясь вкрадчивым. — Ты не знаешь, каково это. Но ты должен разрешить ему овладеть тобой до конца.

Я встаю и отхожу на несколько шагов.

— Но я безродный, так ведь?

Она вдруг начинает смеяться с сарказмом.

— Дурак ты, Блейк. Я никогда не думала, что ты можешь быть так слеп. Неужели трудно догадаться, что твой род намного чище и выше, чем родословная Баррингтона?

Я смотрю на нее с удивлением, в груди полыхает огонь.

— Кто мой настоящий отец?

— Ты действительно хочешь, чтобы я сказала тебе? — она, кажется, искренне удивленной, что я до сих пор не знаю.

— Да, черт возьми, — резко отвечаю я. — Скажи.

— Твой биологический отец Хьюго.

— Хьюго?

— Да, Хьюго Монтгомери.

Хьюго Монтгомери! На пару минут все потеряло всякий смысл, время остановилось, весь мир, существующий в дали от этой гостиной, перестает существовать. Мы находимся с ней вдвоем в совершенно изолированном пространстве, высоко в небе. Я в упор смотрю на нее, она переводит на меня глаза, с выражением полного безразличия, ее глаза скорее похожи на голубые камни, ничего не выражающие, пустота. Затем антикварные часы на каминной полке семнадцатого столетия начинают свой отсчет.

— Кто? — недоверчиво спрашиваю я.

— Это не то, что пугающе, верно? — вздыхает она.

— Но он отец Виктории!

— Конечно.

— Виктория — моя сестра?

— Сводная сестра.

— И я должен был жениться на ней?

— Но ты же не женился, — напоминает она мягким скучающим тоном.

— Это было бы похоже на инцест, если бы я это сделал, — подчеркиваю я сердито.

— Я никогда не подозревала, что ты можешь быть настолько нудным.

— Почему семьи хотели, чтобы мы поженились?

— Для родословной. В ваших детях была бы самая чистая кровь из всех.

— Виктория знает об этом?

Мать отвечает совершенно сухим голосом.

— Я думаю, что она еще до конца не оправилась от шока, когда мы ей сказали.

— А Хьюго знает?

Она кивает.

— И... отец? Он тоже знал?

Она смотрит на меня с презрением, и я поражаюсь ее бессердечной, совершенно невыразительной маске, заставшей на лице. Она напоминает мне тех ловких снежных коз, которые даже на самых обрывистых скалах никогда не теряют свое спокойствие и опору, небрежно прыгающие по скалам, и поедая пучки травы среди опасной породы.

— Мы все знали, — восклицает она. — Неужели ты думаешь, что у меня была интрижка с Хьюго, не так ли? Мы планировали это заблаговременно, и мы сделали это ради блага семьи.

— Мой Бог! Вы все сумасшедшие.

— Сумасшествие — это субъективная вещь. Со стороны может показаться, что потерпели неудачу, не так ли?

23.

Лана Баррингтон

 Джули приходит навестить меня.

Мы обнимаемся.

— Мне жаль, Лана, — говорит она.

Но я смотрю на нее совершенно не выражающим взглядом. Мне наплевать на людей, которые выражают свое сожаление по поводу того, что у меня украли сына. Я хочу вернуть его назад, но не могу. Я хочу получить информацию, любую, какую угодно. Я хочу знать все, что ей сказал Вэнн.

Я предлагаю кофе, и она соглашается. Мы сидим рядом друг с другом и пьем кофе.

— Блейк вернет его обратно, — говорит она мне.

Я ставлю чашу вниз на блюдце.

— Откуда ты это знаешь? — интересуюсь я.

Она не смущается от моего вопроса.

— Потому что я понимаю, что иначе ты и он не успокоитесь.

— Что? Что ты понимаешь? — требую я, и мой голос, да и манера общения становятся более агрессивными, я не планировала это.

— Я знаю, что Блейк особенный. Однажды, тебя там не было в тот момент, но я видела его, как он общался с кем-то, кто был намного мощнее, Вэнн сказал — пугающе мощный. Блейк не уступил ни на дюйм, и удивительно было то, что этот пугающе могущественный человек поклонился Блейку. Он имеет что-то в себе, Лана, что они жаждут его заполучить. Они хотят его вернуть или, скорее всего, сами больше всего нуждаются в нем. Они никогда не допустят, чтобы что-то случилось с ним или с Сорабом.

Я смотрю на Джули.

— Ты знаешь об их плане действий или лучше сказать, повестке дня, не так ли?

Она кивает без особой радости.

— Скажи мне, что это такое?

Она смотрит на меня с жалостью в глазах.

— Ох, Лана. Блейк не сказал тебе, потому что это может огорчить тебя.

Мой кулак с грохотом опускается на кофейный столик, что даже начинают дребезжать кофейные чашки.

— Неужели ты думаешь, от того, что ты скажешь, я буду горевать еще больше, чем уже есть?

Она смотрит мне в глаза, оказывается она храбрая. Я даже готова сказать больше — она намного храбрее, чем я думала ранее.

— Всегда есть место для большего горя.

Мне становится за себя стыдно.