Жертвоприношение любви

Что такое Хелена могла выбрать из еды, мне кажется это настолько пугающим. Я стою в середине гостиной, она выходит с противоположной стороны. Она появилась вовремя, и выглядит просто блестяще, наверно, поэтому я смотрю на нее с каким-то благоговением. В этой красивой женщине есть что-то командное. Как говорила моя мама — звезда высшего пилотажа. Стоит ей только появится в комнате, как она совершенно четко занимает все пространство, господствуя в нем, словно полная луна господствует на всем ночном небе.

Она одета в классическую черную кожу, черный костюм с потертостями поверх черной водолазки, ее волосы и лицо безупречны. В этом климате ее выбор водолазки и костюма меня немного удивляют. Она тепло улыбается мне, я улыбаюсь в ответ. Может быть, все будет не плохо. Энн ненавязчиво делает несколько шагов назад.

— Садитесь, — приглашает она, указывая на стул в другом конце стола. Стол настолько большой, что за него можно усадить шестерых. Хелена занимает свое место во главе стола.

Официантка тайка подставляет мне стул, пока я сажусь, разворачивает взбивая салфетку, мастерски укладывая ее поперек коленей.

Те же манипуляции официантка проделывает с Хеленой, я нервно оглядываюсь на тарелки, стоящие на столе. С какой стати я полагала, что это должен быть чай, какие-то сэндвичи, теплые лепешки и несколько кусочков торта?

— Ну, это мило, — говорю я, хотя мой голос звучит чуть-чуть выше, чем обычно.

— Да, вполне. Я подумала, что нам следует познакомиться друг с другом, — отвечает Хелена. Ее голос звучит более мягче и дружелюбней, гораздо более дружелюбней, чем вчера. — Я хочу узнать о тебе все, и как ты познакомилась с Блейком.

О, нет. Я думаю нет, но при этом вежливо улыбаюсь.

— Мы познакомились через одного общего знакомого.

— Ах, как обычно. И кто он?

— Руперт Лотиан.

Она пытается хмурить лоб, но ей мешает ботокс.

— Никогда не слышала о нем. Кто он?

— Я... эм... работала у него.

Она смотрит на меня.

— Мило, — у нее в глазах появляется такое выражение, которое заставляет меня подозревать, что она знает, кто такой Руперт, мало того, она знает, как я познакомилась с Блейком.

Она берет в руки маленький белый кувшинчик, который находится под ее правой рукой. Я замечаю, что у меня стоит такой же, в нем кажется налито молоко. Я вижу, как она выливает молоко в миску, которая мне кажется пиалой для мытья рук. Она наполняет ее на треть и смотрит на меня с насмешливым выражением лица. Улыбается так, как будто не может понять, почему я не делаю то же самое.

Я улыбаюсь в ответ, и быстро выливаю молоко, копируя ее движения. Я даже не могу себе представить, как это молоко может быть использовано. Но мне кажется, что мы будем что-то в него окунать.

Когда я смотрю на нее снова, она по-прежнему улыбается мне, но ее улыбка превратилась в холодную и жестокую. Ты не одна из нас, и неважно, что ты делаешь, и что носишь, и все в том же духе — мы все равно чуем тебя, говорят мне ее глаза. Она наклоняется и ставит миску с молоком на пол. Выпрямляется и встречается со мной взглядом, ее глаза сверкают злобой, она кричит:

— Констебль, иди сюда, мальчик. Молоко.

У меня на шеи и щеках разливается румянец. Долю секунды я чувствую себя замороженной на ужасный подвох, который она сознательно устроила мне, и понимаю, что Блейк был прав — мне не нужно уподобляться ей, чтобы она приняла меня в свое общество. Я распрямляю плечи и улыбаюсь, мне кажется, что такой улыбки я никогда не смогу повторить. Холодная уравновешенная, соответствующая ее улыбке, и что-то меняется в ее глазах, потому что она быстро понимает, что перед ней находится достойный противник.

Констебль оказывается маленькой белой ручной собачкой, которая с шумом начинает хлебать молоко. Какое-то время слышится только его чавканье и низкий гул кондиционеров.

Я тянусь за крохотным кусочком еды, выглядевшим круглым и синим. Я не знаю, что это такое, но мне пофиг. Я подношу палец ко рту и облизываю его. Первое впечатление, которое остается у меня на языке — теплое и мягкое со сладкой начинкой, больше я ничего не чувствую. Я пережевываю, но поднимаю глаза и встречаю взгляд Хелены, которая выглядит немного удивленной и слегка шокированной моими неотесанными манерами. Ох, я еще не закончила, Хелена. Я поворачиваюсь к официантке в накрахмаленной униформе, стоящей у буфета.

— Ох, привет, — говорю я бодро. — Как тебя зовут?

Ее темные миндалевидные глаза расширяются от удивления, возможно, даже немного от тревоги. Однозначно, ее научили, чтобы она была типа африканской рабыней, чтобы даже в ее присутствии, номер все равно казался бы пустым, словно ее нет.

— Меня зовут Сомчай, — говорит она, почтительно склонив голову, ее голос похож на шелест.

— Присаживайся и попробуй это, Сомчай. Мне хочется, чтобы ты попробовала и сказала мне, что находится внутри, — с чувством приглашаю я.

Она выглядит испутанной и бросает на Хелену обеспокоенный взгляд.

— Ах! Не волнуйся о Хелене. Она не будет возражать, — выдыхаю я. – Мне кажется, что ей самой будет интересно узнать, что она ест.

Сомчай несмело направляется к столу.