Жертвоприношение (СИ)

Я чувствовала, как по лбу поползли капельки пота, а ладони вспотели так, что пришлось поочередно вытереть их о футболку, а после меня и вовсе затошнило, но я, прикрыв глаза, вдруг переключилась на те эмоции, что овладели мной сегодня в ванной, когда я изрезала себя, и на изумление еретика я задрала свою майку и пальцем подковырнула незатянувшиеся раны, от чего Паркер тут же зашипел, ведь ему тоже было неприятно от моих действий. Переключившись на собственную боль, я вскинула руки, шагнула вперед и, закричав что есть мочи, вкладывая в этот вопль поверженного чужой жестокостью человека все отчаяние, всадила нож прямо в грудь парня, и тот ошеломленно выдохнул, попятившись и уже глядя на меня. Я упала на камни, зарыдав в голос и, обхватив себя руками, прокричала:

— Прости меня! Он приказал! Он убьет моего брата! Прости!

Ведьмаку было уже совершенно наплевать на мои мольбы, он захрипел и оступился, но Паркер в последний миг перед падением парня в реку вырвал из его груди нож, и сам же подтолкнул того к обрыву.

Проводив погибшего ведьмака взглядом, Кай обернулся ко мне, подошел, встал напротив и уставился на меня сверху вниз, так высокомерно и горделиво, словно говорил: «Видишь, ты сделаешь все, что я скажу. Ты моя».

Я же смотрела на него дрожа, но он знал, что не от страха. Мой озноб был следствием неконтролируемой злости и боли, которую причинял мне Паркер.

— Не думай, что сломал меня, — выдавила я, сама удивляясь, насколько смело прозвучал мой голос. — Я больше никогда не буду уверена в тебе, Кай. Ты играешь не по правилам, это делает тебя уязвимым, потому что ты любишь меня, я знаю, что любишь. Если бы это было не так, ты не преследовал меня. Просто оставил бы и разорвал эту связь. Но нет, ты так привязался ко мне, ублюдок, что не можешь отпустить, это сильнее тебя. А ты… — я едва смогла встать, так подкашивались ноги. — Ты слабый. Я твоя слабость… ты любишь…

— Замолчи, — одно слово, но сколько в него было вложено злости. — Не провоцируй.

— И что ты сделаешь? — развела я руками, буквально выплевывая, выдергивая предложения из своей глотки. — Бросишь меня в реку? Отыщешь другого ведьмака и принудишь убить его? Да ты психопат! Ты больной! И это правда! Ты ничего не можешь мне сделать, потому что любишь меня! И знаешь что, — я понизила голос и прищурилась, ткнув в сторону Кая пальцем и в этот жест вложила всю душу. — Теперь живи с этим, как я. Носи это в себе и страдай. Потому ты и отключил эмоции, ты не мог справиться с чувствами, неподвластными твоему извращенному мозгу. Страдай, Паркер, а я буду наслаждаться процессом твоего самопожирания!

Устало выдохнув, я отошла от еретика, развернулась и поплелась в сторону леса.

— Стой, — сказал Кай громко, и я остолбенела, вдруг вспомнив о том, что он пообещал сделать в случае моего поражения, и хотя я победила, это не могло означать для Паркера ровным счетом ничего. — Я позволил тебе добраться до берега первой, — я, стоя спиной к еретику, прикрыла глаза, поняв, что угадала, о чем пойдет речь. — Но раз ты такая грубиянка, мне нужно забрать свой приз. Ведь ты совсем не ценишь доброго отношения.

Легкий ветерок прошелся по моим обнаженным ногам, и в следующую секунду Паркер возник прямо передо мной. Он не стал медлить и, опустив одну руку мне на талию, притянул к себе, врезаясь своим ледяным взглядом мне в душу, а вторую положил на затылок, за волосы слегка оттягивая голову вбок, от чего мое тело оказалось полностью во власти этого монстра, а потом он резко перенес меня в гущу леса и спиной вдавил в толстый ствол дерева.

Я сопротивлялась слабо, но лишь потому, что Кай держал крепко и не позволял дергаться. Я уставилась в его лицо, на котором уже проступили черные вены, а глаза сверкнули в лунном свете. Паркер рывком навалился на меня, что я вскрикнула и обмякла, когда он вонзил острые резцы в мою шею, начав высасывать из меня кровь, размазывая ее по коже пальцами, будто издеваясь и восхищаясь одновременно. Перед глазами замигали белые мушки, и я, застонав, откинула голову назад, потому что Кай теперь держал меня обеими руками за талию.

В какой момент это случилось, я не поняла, но, прорычав мне на ухо, что-то крайне злобное и обвиняющее, Кай вдруг нашел мои губы своими и прижался в поцелуе, заставляя меня слизывать свою кровь. Задохнувшись от его страстности, с которой Паркер все сильнее прижимался ко мне, я даже широко распахнула глаза, удивленно отодвигаясь и вглядываясь в знакомые черты.

Он хмыкнул, проведя большим пальцем по моим губам, и сказал с удушающим безразличием: