Жертвуя королевой (СИ)

Чем дольше Назар ждал, тем больше ему сейчас хотелось оказаться на месте Макса Рихтера. Тем сильнее разгоралась его ненависть. Тем отчаяннее он становился, и тем чернее были его мысли.

Наконец, керосинка потухла, сама догорела или ее потушили, Назар не видел. Он прождал еще не меньше часа для уверенности и аккуратно толкнул дверь в дом.

Та поддалась и даже не скрипнула. Назар мысленно поблагодарил провидение и шагнул в темную избу.

Толком здесь было ничего не разглядеть, и Назар долго стоял у двери, чтобы глаза привыкли к темноте. Дотлевали угли в печке, Назар слышал мерное и шумное дыхание своего врага.

Теперь Макс мог кое-как разглядеть, что они сцепили два спальных мешка вместе и улеглись в обнимку. Лора спала на груди Макса. Тот обнимал ее во сне.

«Твари!», — подумал Назар и подошел ближе.

Он достал из кармана заточку, крепко сжал ее в кулаке и наклонился, чтобы точно рассчитать удар. К его счастью, Лора своей головой не перекрыла горло Макса, и Назару было достаточно одного верного удара, чтобы пустить ему кровь.

Он медлил. Медлил даже несмотря на то, что в любой момент один из них мог проснуться, и тогда вся затея рассыпалась бы в прах.

В голове его застряла навязчивая и будто чужая мысль: «Сейчас все закончится и, что дальше? Что делать дальше? Но это слишком быстро. Один удар и все. Слишком быстрая и почти безболезненная смерть за долгие годы унижений и поражений. И Лора. Лора не будет умолять».

Назар смотрел на Лору и хоть в темноте не мог разглядеть ее как следует, он без всяких сомнений сейчас понял, что Лора не будет его ни о чем просить, даже под страхом смерти.

Назар сначала не осознал, почему он уверился в этой мысли, но вскоре стало ясно. Макс и Лора дышали в унисон. Их дыхание было настолько синхронизировано, что казалось дышит один человек. Назар, подумал, что, наверное, даже их сердца сейчас бьются в унисон.

«И, что я могу с этим сделать? — спросил сам себя Назар и сам себе ответил, — только убить обоих, но не так. Не так быстро».

Назар аккуратно отошел от спящих на два шага. Он взял железную кружку со стола и бесшумно подошел к печке.

Назар открыл дверцу, та слегка скрипнула, и он замер. Но никто не проснулся. Назар быстро скинул в кружку несколько еще тлеющих углей, захватил лежавшую у печки кочергу и бесшумно вышел из дома.

Кочергой он заблокировал дверь, просунув ее через скобы для навесного замка, чтобы никто не мог выбраться. Оставалось окно. Его нужно было чем-то заколотить. Назару пришлось спуститься в погреб, где лежала мертвая Нина. Его настойчивость была вознаграждена. Здесь он нашел молоток и гвозди. Но сейчас он не мог заколотить окно. Лора с Назаром проснутся.

Тогда он снова вернулся к дому, подложил угли, раздул как следует, собрал для верности сухих веток, травы и подбросил разгораться.

Затем вернулся к погребу снял, с петель дверь, наживил гвозди так, чтобы несколькими ударами заколотить окно, и снова вернулся к дому.

Расчет Назара был прост. Если Лора с Максом не задохнутся от дыма и попытаются выбраться, он услышит их возню или крики. Сначала они попытаются открыть дверь, и тогда он быстро заколотит окно. Уже не важно будут они слышать его или нет.

Он поднял и прислонил дверь к окну заранее, подперев ее поленом, чтобы не держать на весу.

Огонь понемногу разгорался. Погода стояла сухая, еще немного и просушенное дерево должно вспыхнуть, словно сдобренное бензином.

Назар смотрел на разгорающееся пламя и не мог сдержать торжествующей улыбки.

«Вот вам очищающее пламя, мрази!», — медленно и с наслаждением проговорил Назар.

Глава 32. О пользе заготовок на зиму

В темноте, уже не пытаясь оживить лампу, Макс сцепил два наших спальных мешка молниями так, чтобы можно было улечься вдвоем.

Он ни о чем меня не спрашивал. Я ничего не говорила. Мы залезли в общий теперь мешок. Макс лег на спину, я легла головой ему на грудь и впервые за долгое время почувствовала то тепло, которого так долго была лишена.

Я на всякий случай прислушалась к себе и своим ощущениям. Я боялась обнаружить в себе остатки ненависти к Максу, остатки недоверия или какие-нибудь сомнения. Но ничего этого во мне больше не было.

Сердце билось ровно. Оно словно вернулось домой и теперь не подстегивало меня, душа мурлыкала, а я улыбалась в темноте, сама не понимая природу этой улыбки.

Но кое-что чуждое во мне все-таки осталось. Обида. Но она не мешала мне сейчас быть умиротворенной. Я все поняла, мне стал ясен каждый шаг Макса. Но я не могла принять это до конца. И только потому, что была уверена — Макс должен был мне все рассказать. Вместе мы бы справились.

Обида была на то, что он решил, будто я совсем беспомощна. На то, что он все это время боролся один. А бороться мы должны были вместе.

Иначе зачем еще людям быть вместе. Какой в этом смысл? Да, конечно, когда в жизни нет потрясений, можно просто наслаждаться друг другом. Но разве такое возможно? Разве есть на свете люди, у которых за всю жизнь не было ни одного потрясения?