Жертвы

Напротив каждого из трех поваров стояла женщина-разносчица в черном. Все официантки были невысокого роста, так что заглянуть через их головы не составляло труда.

Повара были мужчинами. Один – плотный, с заправленной в сеточку бородкой, как у раввина, и длинными волосами, убранными наверх, под грязную черную ковбойскую шляпу. Два других – худощавые парни с впалыми щеками, идущими в комплекте со стрижкой «ирокез». Синий «ирокез» в центре, черный справа.

На фотографии с водительских прав волосы у Дариуса Клеффера выглядели черными. Но могли быть и синими.

Заметив нас, повар поднял руку – подождите – и продолжал работать.

Хряп-хряп, чпок-чпок… Тарелка скользнула к одной из разносчиц, которая, пританцовывая, отправилась в зал. Кудряшки креветок с крошечным полумесяцем фуа-гра. Производство паштета в Калифорнии запрещено, но его все еще можно импортировать, на горе уткам и гусям.

Вытерев полотенцем руки, Клеффер отступил от прилавка и затянулся сигаретой без фильтра.

– Выйдем, ладно? – предложил он. – Свободных столиков у нас нет.

Мы вышли вслед за ним из ресторана. Несколько обедающих попытались привлечь его взглядом; со стороны они напоминали учащихся, жаждущих одобрения учителя. Клеффер не удостоил их вниманием и прошел мимо, выставив тараном голову. Поймав на ладонь упавший пепел, он ухитрился донести большую его часть до улицы. К тому времени, когда мы дошли до тротуара, две трети дыма уже осели в легких, и Клеффер тут же закурил вторую сигарету – и только после этого раздавил светящийся кончик первой голыми пальцами. Обожженная кожа коротко зашипела, что, похоже, нисколько его не побеспокоило.

Нырнув в узкий проход между рестораном и давно закрывшимся магазином итальянской мебели, он прислонился к грязной, шершавой стене.

– Я тут намусорю, о’кей? – Пепел и окурок полетели на землю. – О’кей, – повторил он смягченным ради извинения голосом. Его карие глаза покраснели, лицо пряталось под клочковатой двухдневной щетиной, акцент выдавал уроженца Северной Европы. Левую руку, от костяшек пальцев и вплоть до бицепсов, покрывали татуировки. Правая оставалась чистой. В обоих ушах виднелись дырки, но какие-либо украшения отсутствовали.

– Спасибо, что согласились встретиться. Мы почти без предупреждения.

– Ничего. Извините, что не ответил в первый раз.

Он опустил глаза.

– Вы же были в Нью-Йорке, – сказал Майло.

– Ответить все равно не мог. – Клеффер покачал головой. – Слишком тяжело было. Извините.

– Вы имеете в виду Кэтрин.

– Да. – Щеку дернул тик.

– Сейчас о ней поговорить можете?

– Наверное.

– Как я уже сказал, преступление мы не раскрыли. Так что будем благодарны за любую помощь.

– Хотел бы помочь. Извините, что не ответил в первый раз. Мне очень жаль. Правда.

– Вам не за что извиняться, мистер Клеффер.

– Знаю, знаю. Наверное, просто хочу доказать, что я не какой-нибудь паршивец. Даже если вы слышали обо мне всякое.

– От кого?

– От любого, кто видел меня пьяным. Как выпью, так дурак дураком. А когда не пью, по-моему, нормальный парень. – Он посмотрел на нас, как будто ожидая подтверждения.

– Пьете часто?

– Едва ли не всю жизнь. Когда был с Кэти, держался трезвым. Потом уехал в Нью-Йорк и снова запил по-черному. Это мой образ жизни, хотя оправданий ему нет. Столько раз превращал все в дерьмо, что и не сосчитать.

Майло посмотрел на меня.

– Что, по-вашему, мы должны знать о Кэтрин? – спросил я.

Клеффер потянулся за очередной сигаретой.

– Что знать? Она была замечательная девушка. Симпатичная. Скромная, но очень милая.

– Как вы познакомились?

Его лицо просветлело.

– Как она увлеклась таким уродом, как я… Не представляю. Я так и не понял, но нисколько не жалею. – Клеффер глубоко затянулся; глаза его повлажнели. – Чтобы вы знали – я ее любил.

– Нам нужно знать, потому что…

– Не знаю, зачем я это сказал. Наверное… Сам не знаю, что говорю. – Он отвернулся. – Стыдно. Сказал себе, что не раскисну перед копами, но… – Он постучал себя в грудь. – Чувства, понимаете? Я их гнал. А теперь трезв, и они жалят… больно.

Прежде чем спросить, я дал ему покурить.

– Так где вы познакомились?

Клеффер улыбнулся.

– А, да. В ресторане. Забавно, нет?

– Вы работали?

– Нет. Обедал. Дешевое заведеньице с тайской кухней, рядом с тем местом, где она работала. Был в Долине, ездил за продуктами, а потом увидел его и решил – почему бы и нет?

– Безденежье, – сказал Майло.

– Нет-нет, просто чудилы, которые готовят для других что-то изысканное, сами любят поесть попроще. Зайдите после закрытия в любой ресторан с мишленовской звездой, сами увидите – хлеб, суп, бургер.

– Долой изыски.