Жертвы дракона. На озере Лоч

Он поднял вверх оба указательные пальца, изображая ими рога:

Я – буйный козёл,
Пара, приди!

– Не придём, не придём,

– пели женщины.

– Дайте невесту,

– запел мужской полухор.

– Не дадим, не дадим.

– пели женщины.

– Возьмём, возьмём,

– пели мужчины.

– Пенну дадим, Пенну, Пенну!..

Это была явная насмешка, ибо Пенна Левша была женщина в летах и не могла составить пары для буйного Альфа.

– Не возьмём, не возьмём,

– возражали мужчины.

– Асу дадим, Асу, Асу,

– лукаво пели женщины. Аса и Пенна были соперницы и стоили друг друга.

– Не возьмём, не возьмём, не возьмём…

– Эллу дадим, Эллу, Эллу…

И вдруг торопливая Элла выскочила вперёд и быстро пробежала мимо Альфа, проворная, как белка.

Альф бросился за ней, протянул руки и чуть не схватил её, но Элла увернулась и скользнула в сторону. Они обежали площадку по внешнему кругу, и когда Альф снова готов был схватить Эллу, она уже добежала до женской половины.

Женский полухор разбился и построился двумя рядами в виде узкого коридора. В руках у женщин очутились ремни и прутья, до того невидимые.

Элла прыгнула в этот коридор, как мышь в нору. Альф ринулся за ней, как хорёк за мышью.

– Не дадим, не дадим,

– пели женщины.

Ремни и прутья в такт пению опускались на обнажённую спину Альфа и оставляли на ней красные следы, но он не обращал внимания на удары. Его глаза были прикованы к белому телу, маленькому и округлому, плотному и проворному, мелькавшему впереди. Он проскочил сквозь женский строй и кинулся за беглянкой.

Второй раз пробежала Элла по кругу и опять увернулась от Альфа и скользнула в коридор. Альфу пришлось пройти сквозь строй вторично.

Его спина вздулась от ярких рубцов. Рисунки на груди стёрлись от жаркого пота. С левого плеча, от какого-то удара, особенно жестокого, брызнула кровь. Но он проскочил сквозь женский строй, как змея сквозь сухие листья, и в три пряжка снова догнал Эллу. Она увернулась, но неудачно, и чуть не упала. Он подхватил её налёту. Поднял вверх и стиснул изо всей мочи. Элла взвизгнула от боли. Объятия Анакских охотников были опасны даже для барсов. Но женщина, пойманная в кругу, была добычей, и с ней следовало поступать так же, как и с подлинным зверем.

– Взял!

– крикнули мужчины.

Альф выпустил Эллу и поставил её на брачную шкуру. Она посмотрела на него лукавыми глазами.

Женщины смеялись. В сущности трудно было судить, кто быстрее: Альф или Элла. Это была известная женская уловка: на третьем перебеге уступать желанному, а от нежеланного уходить всеми правдами и неправдами. На перебеге составлялись брачные пары, но редко это случалось против выбора и желания женщин.

– Красные ягоды созрели,

– запели снова женщины.

Из мужских рядов одновременно выдвинулись вперёд двое. Мар и Несс. Они остановились в нерешительности, только обменялись горящим, ненавидящим взглядом.

– Кого дадим, кого дадим,

– пели женщины лукаво.

Многие смеялись. История Дины и двух влюблённых была хорошо известна всем. Общественное мнение женского лагеря порицало Дину, но только не в эту минуту. Это была минута женского счастья, высшего торжества, свободного выбора и господства над мужчинами.

Мар передёрнул плечами и решительно двинулся вперёд. Несс даже зубами заскрежетал от злости, но посмотрел по сторонам, на лица товарищей, и покорился. Все знали, что Мар быстрее и проворнее. Ему надлежало на этой площадке выступить первому.

– Я – буйный бык,

– запел Мар.

– Рога мои – копья.

– Дину дадим, Дину, Дину,

– пели женщины.

Дина вышла вперёд и стала перед Маром. Лицо её было спокойно, коварно, загадочно. Но все мускулы её тела трепетали. И непроницаемые серые глаза чутко подстерегали каждое движение противника.

В рядах мужчин раздался шёпот и замер. Дина была одета с нарушением всех традиций и даже приличий. Волосы её не были заплетены в косы. Они были собраны на темени в трубку и кончались султаном по-мужски. Но только ни у одного мужчины не было такого пышного, мягкого, ровно расчёсанного султана. Он реял над её головою, как знамя. Волосы Дины были украшены орлиными перьями. Ей пригодился орёл, которого она убила налёту в голодный вешний день.

На плечах её был плащ из шкуры матёрого волка, светло-серого, почти белого. Его огромные зубы скалились за её ухом, уши торчали, как будто у живого. Такой плащ с головой и зубами носили только мужчины. В каждой складке этого плаща и в каждой пряди тёмных волос и во взгляде серых глаз сверкал вызов мужчинам, неукротимый и задорный.

Мар простоял несколько секунд, собираясь с силами. Дина была перед ним, но он знал по опыту, что Мужененавистницу на брачном празднике труднее схватить, чем поймать ужа голыми руками за хвост.