Жертвы дракона. На озере Лоч

– Там, – указал Рул в другую сторону, к горе. – К Дракону пошла.

– А где Яррия… Где Элла?

И ещё два раза монотонно сменили друг друга два жеста и два ответа: «Там, в поле…», «К Дракону пошла…»

Тогда Ронта остановилась, подумала и спросила:

– Какой Дракон?..

– Лунный Рек, Дракон, – ответили Анаки. – Духи Заразы… Убивают незримые…

– Хватает жертву так!..

Мужчины и женщины, и дети кричали наперерыв, строили гримасы и показывали жестами, что делает Дракон.

Рум Старший схватил щепку и закусил её зубами с свирепой миной. Он хотел изобразить страшное лицо Лунного Река с Юном в зубах.

Ронта молчала в оцепенении.

– Мы обещали ему белую жертву, – сказал Рул. – Оленную жену. Он злится, требует.

Теперь Ронта начала понимать. Рул говорил о белой телице весенней охоты. Грозное слово Чёрного Юна оказалось правдиво. По вине Яррия Лунный Рек спустился на землю и мстил племени.

– Спаси нас, – снова воскликнул Рул, простирая к ней руки. – Ваша вина, – прибавил он уныло и с упрёком.

– Как я спасу вас? – сказала Ронта негромко.

– Иди к Дракону.

Ронта сделала рукой отклоняющий жест и испуганно отступила назад.

– Мы все ходим, – закричали Анаки. – Теперь ходили. Всё племя требовал, взял половину.

– Зачем я пойду? – спросила Ронта снова. Голос её звучал глухо. В горле у неё пересохло.

– Белой невестой пойди, – сказал Рул, – в белые жёны. Ты – чистая, святая. Уговори его, пусть нас оставит. Уйдите на небо назад. Смерть наша…

Ронта молчала.

– О-о! – заревели Анаки. – Смерть наша незримая. Чего ждать? Куда бежать? Лучше покончить жизнь самим.

И быстрые в своих решениях, воины выхватили ножи и подняли их вверх, готовые нанести самоубийственный удар.

– Спаси нас! – быстро и страстно лопотали женщины. – Спаси племя, маленьких детей, ещё не рождённых!

Старый Спанда упал на колени рядом с Рулом и прошамкал старчески:

– Спаси племя!

– Мы убьём себя! – кричали мужчины.

Всех громче ревел Илл Красный Бык. Голос его раздавался, как рычанье медведя:

– Убьём себя!

Ронта посмотрела кругом растерянным взглядом. Рядом с ней стояла Охотница Дина, опираясь рукой на копьё.

– Что делать, Дина? – спросила Ронта беспомощно.

Дина с минуту молчала. Потом лицо её как будто окаменело.

– Если можешь, иди, – сказала она.

И Ронта тихо заплакала и сказала чуть слышно:

– Я пойду.

– А-а!

Громкий взрыв радостных криков раздался кругом. Он покрыл горы и долы и вызвал эхо в лесах и ущельях:

– А-а-а!..

Возле пещеры Анаков на малое время ходьбы была кленовая роща. Ровная она была и густая, но в этой роще не слышались девичьи шутки и не совершались женские обряды. Холодный ветер сорвал все листья с развесистых вершин, и они стояли под дождём нагие и печальные, как женщины без плаща.

Но в эту ночь под широким деревом недалеко от опушки горел костёр, и у костра сидела Ронта. Она была совсем одна, ибо это был её обряд, её одинокий праздник. Подруги совершили его без неё и заключили брак свой и умерли. И к Дракону, в юные белые жёны, она также должна была идти одна, без подруг. Охотница Дина хотела сидеть в эту ночь вместе с нею, как старшая помощница, но она отослала её. Старая Исса явилась неведомо откуда и собиралась зажечь второй костёр, как полагалось по обычаю.

– Зачем? – сказала Ронта. – Не нужно.

– Я расколдую тебя, – неожиданно предложила Исса. Она употребила бранное слово: «Ялама», то самое, которое Яррий бросил когда-то в лицо своей подруге.

Губы Ронты задрожали. Перед глазами её мелькнуло распалённое лицо, залитое кровью, и она готова была вскочить и бежать без оглядки. Но старуха спохватилась и замолкла и почти тотчас же исчезла. И теперь она, должно быть, сидела где-нибудь в темноте, с черепом между коленями, разрушая прежние чары или сотворяя новые.

Это было ещё в сумерках. Ронта, оставшись одна, подбросила в огонь новую охапку хвороста, села и задумалась, и забыла о старухе.

Она сидела у костра и смотрела в огонь, но не творила никаких обрядов, никаких заклинаний. Только напевала тихонько про себя старую сказку покойника Дило:

Пять трясогузок сидели под листьями клёна…

Эти слова напевала Элла-Сорока. Элла тоже была покойница. Все умерли. Она одна осталась.

Она продолжала напевать строфа за строфою старую загадочную сказку.

– Зачем ты? – спросил Дракон.

– В жёны к тебе, – сказала Рунта.

– Как берёшь ты жён? – спросила Рунта.

– Пастью беру, – сказал Дракон.

Она докончила песню, немного помолчала и потом сказала:

– За племя…

В лесу было тихо и спокойно. Неожиданно с опушки долетел знакомый тихий свист пёстрой совы Шиана, точно так же, как в тот раз, летом.

– Угу!..

Ронта не пошевелилась. Свист повторился и замер. И через минуту хрустнул сучок на тропинке. Высокая фигура обрисовалась в свете костра. Это был Яррий. Ронта не подняла глаз. Она видела его тень, но не видела его лица.

– Зачем ты пришёл? – спросила она после короткого молчания.

– Я твой муж, – отрывисто сказал Яррий.

– Мой муж там, на горе, – сказала Ронта.

– Знаю, – простонал Яррий, – Рул сказал.

И вдруг он упал на землю и стал биться головою о землю.

– Ронта, Ронта, Ронта!..

– Полно, – сказала Ронта. – Сядь здесь.