Жертвы Ялты

«…Впоследствии я встретился с человеком, который мне рассказал, что он больше года провел с дедом в одной камере в Лефортово. Он говорил, что все осужденные держались очень стойко и достойно. Даже решение суда и перспектива смерти на виселице не поколебала их спокойствия. Казнены они были во дворе тюрьмы Лефортово.

Во время следствия дед страдал только физически. Его ноги сильно распухли. Его дважды переводили в тюремную больницу. Питание было очень плохим. Только раз ему дали немного портвейна для поддержания работы сердца. Петр Николаевич ходил все время в тюремной * одежде. Его форма (китель с русскими генеральскими погонами и брюки с лампасами) была снята, вычищена, выглажена и хранилась в тюремном цейхгаузе. Но этот же человек говорил, что, по слухам, на суде генерал Краснов был одет в эту форму. По этим же сведениям, в музее МВД хранятся формы всех повешенных, включая, конечно, и немецкую, генерала фон Паннвица».

Не удивительно ли, что советское правительство в час своей славной победы так домогалось старого генерала, воевавшего против советской власти в эпоху кавалерийских эскадронов и бипланов? И ведь не скажешь даже, что оно задалось целью потрясти советскую общественность новым доказательством своей несокрушимой мощи: лицезреть эти обломки прошлого могли лишь сотрудники НКВД, Зато уж им-то можно было продемонстрировать блестящую форму и оружие злейшего врага, некогда первым оказавшего яростное сопротивление большевикам. Да, тогда врагам удалось бежать, но через четверть столетия карающая десница советского правосудия настигла их. А дальше следовала мораль:

«Мы просто приказали их старым союзникам англичанам выдать их. Нет, нет, никаких угроз — достаточно было просто щелкнуть пальцами и они тут же бросились выполнять наши приказы…»

Кроме того, НКВД рассчитывало запугать русских эмигрантов во всем мире, уничтожить их наивную веру в то, что демократические государства смогут помочь им. Советские власти распространяли в СССР истории о жестоком обращении эмигрантов и союзников с репатриируемыми. Иной раз жертву избивали до полусмерти и выставляли перед частями Красной Армии в качестве наглядного предостережения. Может показаться странным, что вожди СССР действительно боялись разрозненных групп эмигрантов, но на то имелись свои причины. Как признался один советский руководитель: «Мы тоже начинали там» (т. е. за границей). А по мнению Вышинского, для русского эмигранта было только одно безопасное место — подполье.

Кое-какое представление о советском мышлении дает нам краткое сообщение о казни генералов. В нем имеется целый ряд серьезных небрежностей, точнее — лжи. Например, там говорится, что Доманов во время гражданской войны был генералом Белой армии. На самом деле он был майором Красной Армии, который попал в немецкий плен, и звание генерал-майора присвоили ему немцы. Вопреки сообщению, ни генерал фон Паннвиц, ни его 15-й казачий корпус не имели никакого отношения к СС. Казаки Доманова и фон Паннвица были, в большинстве своем, не «белогвардейцами», а беглыми советскими гражданами. Наконец, ни одно из двух казачьих формирований не действовало «по заданию германской разведки» и не участвовало «в шпионско-диверсионной и террористической деятельности против СССР» или какой-либо другой страны. Казачий корпус был регулярным формированием вермахта, а Казачий стан Доманова представлял собой смесь беженцев и отрядов самообороны. Цель этого сообщения вполне ясна: создать у советской общественности впечатление о небольших, но сильных группах саботажников, завербованных германской разведкой среди реакционных эмигрантских элементов и подчиненных абверу и СС.

Глава 9 Конец казаков