Жертвы Ялты

Между тем 7 августа политический советник США в Италии Кирк сообщил государственному секретарю Джеймсу Ф. Бирнсу, сменившему 3 июля Стеттиниуса, что 118 пленных власовцев обратились к генералу Маршаллу и Международному Красному Кресту с просьбой о предоставлении им «во имя человечности» убежища. Кирк, встревоженный доказательствами того, что США в международных делах отказываются от своей традиционной гуманной роли, требовал задержать «выдачу до отправки сообщения в Госдепартамент и получения ответа». Однако его просьба не возымела действия. Бирнс ответил, что «в соответствии с обязательствами, принятыми в Ялте», все члены группы в Форт-Дике, являясь советскими гражданами, подлежат репатриации. Наконец, 31 августа, обреченная группа была отправлена в Германию и в условиях строжайшей секретности передана СМЕРШу. Последняя глава этой трагедии, как и операции в Лиенце и Обердраубурге 30 мая — 1 июня, оказалась скрытой от глаз общественности.

Но имелась группа людей, прекрасно информированных и о насильственной репатриации, и о методах ее осуществления: солдаты, которым выпало проводить репатриацию. Лиенц ужаснул большинство участников операции, и сомнительно, чтобы их удалось заставить снова участвовать в таком деле. Как объяснял впоследствии автору начальник генштаба фельдмаршала Александера генерал Вильям Морган, сообщения о трагедии 1 июня привели в ужас даже главнокомандующего, и он твердо решил, насколько это в его власти, не допускать впредь подобных эпизодов. Недели через две Александер отправил в военное министерство шифрованную телеграмму:

«1. 55 советских граждан, в том числе 16 женщин и 11 детей, большинство из которых утверждает, что они являются политическими беженцами, после проверки, проведенной в соответствии с Ялтинскими соглашениями, отказываются добровольно вернуться в СССР.

2. Советская миссия потребовала их выдачи. Для этого понадобится применение силы, в том числе наручников, и перевозка пленных под охраной, в запертых вагонах.

3. Мы полагаем, что выдача этих лиц почти неминуемо приведет к их гибели.

4. Таких случаев, вероятно, много.

5. Прошу как можно скорее прислать ваши распоряжения относительно этих лиц, так как местная советская миссия будет наверняка настаивать на их выдаче».

Чиновники британского МИД, подивившись тому, что сам фельдмаршал заинтересовался этим делом, разъяснили в ответе, что лица, о которых идет речь, подлежат репатриации в случае отсутствия возражений со стороны американцев. Томас Браймлоу считал, что при наличии в группе детей, родившихся за пределами СССР, может возникнуть вопрос о гражданстве, но во всем остальном «мы связаны Ялтинским соглашением, и я не думаю, что мы можем спасти их от их участи». Патрик Дин, напротив, полагал, что о проблеме с детьми «думать незачем», а единственным препятствием могут стать возражения американцев, если они проявят особую мягкость по отношению к «советским женщинам и детям, которые не являются собственно военнопленными». Впрочем, замечал он, вряд ли это может вылиться в постоянное препятствие. Браймлоу подытожил, что в случае необходимости следует применять силу (он считал нелишним попросить советскую миссию прислать вооруженную охрану «для необходимых мер предосторожности») и соблюдать соглашение с американцами, если это понадобится.

В это же самое время военное министерство запросило подробную информацию относительно этих русских, в частности, о месте их пребывания. Александер ответил, что они были в немецких лагерях на юге Германии и в Австрии, а сейчас находятся в транзитном лагере в Риме (Чинечитта). В следующей телеграмме он подчеркивал, что вряд ли в Западной Европе осталось еще много советских граждан.

Опасения Александера нашли отклик в военном министерстве. Генерал Гепп, заведующий отделом по делам военнопленных, считал маловероятным, чтобы американцы согласились на применение силы. (В тот день — 2.7.1945 г. — в «Таймс» появилось сообщение об отмене выхода в море «Монтичелло».) Гепп отмечал также, что, по мнению штаба союзных сил в Италии, будет трудно убедить английских солдат силой осуществлять посадку в поезда людей,

«которые не хотят возвращаться в свою страну и которые по возвращении могут погибнуть».