Жертвы осени

– Ну, я не про то… я на будущее, – смешалась Василиса. – Понимаешь… мне кажется, что он меня обманывает. Нет, ты не перебивай, выслушай! – предвосхитила она следующую реплику, и Роман сделал жест рукой, словно закрыл рот на «молнию». – Я сегодня с ним решила переговорить и попросить помощи. Вдруг у него есть кто-то в архиве УВД, кто мог бы мне дать возможность прочитать дело Вознесенского… А он так разозлился, аж кричал… ну, не совсем кричал, конечно, но очень жестко сказал: запрещаю, мол, тебе в этом копаться, представляешь? Он мне никогда ничего не запрещал, кроме прогулок в парке, ничего и никогда! А тут вдруг… – Она поежилась. – Знаешь, что еще странно? Я попыталась объяснить, что меня не Вознесенский вовсе интересует, а как он связан с Тиханевичем, его братом, пистолетом и фотороботом. А папа вдруг сказал, что такая фамилия в деле вообще не фигурировала. Откуда ему это знать? Он, выходит, видел дело? Или, что вероятнее, писал о нем и я ошибалась, когда думала, что такого не могло быть? А сейчас я смотрела репортаж Колесникова о ходе расследования – старый, почти двадцатилетней давности, – и вдруг вспомнила, как папа однажды сказал: мол, Колесников раньше не был таким, как сейчас. Откуда он мог знать, каким он был? Выходит, общался? Такое-то ведь точно могло быть – папа в то время уже был именитый, а Колесников этот только начал, сюда приехал за сенсацией – мог ведь обратиться, правда?

Роман слушал ее и мрачнел, это не укрылось от взгляда Васёны:

– Рома… а что у тебя с лицом? Только не говори… не говори, пожалуйста, что мне не надо влезать в это дело! Ты-то видел, сколько я уже сил и времени потратила!

– Д-да я не об этом… п-просто… если Вовка п-против, может, на самом д-деле не надо, а? К-как ты ему объяснять б-будешь?

– А почему я должна объяснять? – возмутилась Васёна, чувствуя, что единственный союзник, казавшийся ей надежным, похоже, начинает колебаться. – Он же не спрашивает моего мнения, когда улетает куда-то, где вообще-то стреляют? Он же не спрашивает, как я тут живу с мыслями о том, что его могут и… – Она не смогла произнести слово «убить», оно казалось ей слишком ужасным, чтобы выговаривать его вслух, да еще и применительно к собственному отцу.

– В-васёна, ты погоди… у-успокойся. – Роман подошел к креслу и сел перед ним на корточки, взял руку Василисы в свою. – Я не д-думаю, что Вовка х-хочет тебя ограничить в в-выборе…