Жертвы осени

– А такая фамилия «Тиханевич» вам не встречалась?

– Нет, – уверенно ответил Леонид. – Следователь был Ханович, судья – Байков, заседатели Клевцова и Петрищев.

– Надо же… вы всех помните?

– А вы бы забыли фамилии людей, отправивших вас на двадцать пять лет сюда?

– Извините… конечно.

– А почему вы про следователя спросили? С ним что-то случилось?

– Он исчез.

– Как – исчез? – На лице Вознесенского, до этого совершенно равнодушном, вдруг появилось выражение заинтересованности.

– Никто не знает. Но пропал, и все, с концами. Ни в живых, ни в мертвых не числится, – проговорила Васёна, и вдруг ее как кипятком ошпарило.

Она быстро написала на листке «Ханович» и рядом «Тиханевич», поставила три вопросительных знака и снова посмотрела на Вознесенского:

– Леонид, скажите, а почему вы мне все это рассказываете? И почему не рассказали никому до меня?

– Вы кажетесь мне совсем неиспорченной, Василиса. Нет в вас какой-то червоточинки, что ли… И потом… мне сидеть еще семь лет, мало ли что может случиться, а тут такой шанс… Я не надеюсь, что вы кинетесь меня защищать, но хочу, чтобы кто-то знал правду. – Он распрямился и посмотрел Васёне в глаза: – Я никого не убивал, Василиса. Понимаете – никого. Я устал носить это в себе, вот и все. Сегодня буду хорошо спать ночью.

«Почему я верю ему? – вдруг подумала Василиса. – Почему у меня ни разу за весь разговор не возникло и тени сомнения в том, что он рассказывает? Потому что он все время смотрит мне в глаза? Потому что не отводит взгляд, когда я задаю вопрос? Или потому, что мне где-то внутри хочется, чтобы он был действительно не виноват? И разговор с его бывшей девушкой из головы не идет… Она ведь так и сказала: меня никто не убедит, что Леня мог кого-то пальцем тронуть».

Вдруг она бросила взгляд на ежедневник и заметила уголок фотографии – это был старый снимок матери, который Васёна зачем-то прихватила с собой, и только теперь поняла, зачем именно. Подсознательно она все-таки хотела убедиться в отцовских словах сама.

Осторожно выдернув фотографию, она перевернула ее так, чтобы Вознесенский увидел лицо, и спросила:

– Скажите, Леонид, вы когда-нибудь встречали эту женщину?

Он долго рассматривал снимок, не притрагиваясь к нему свободной рукой, морщил лоб, хмурил брови.