Жертвы Северной войны (СИ)

Водитель почему-то подъехал не к нужному особняку, а выбрал дорогу в обход. Спустя несколько минут Том понял, почему: эта дорога забирала в гору. Они остановились там, где обочина расширялась, и оставался довольно приличный скальной козырек, нависающий прямо над особняком. Отвратительное расположение дома с точки зрения безопасности — плохие архитекторы работали. Да и вообще, всю Долину не так чтобы мастера планировали. С другой стороны, в прошлом веке ружья еще на нужное расстояние не стреляли. И бомб тоже особенно не было. А для хорошего алхимика, если он вздумает подкоп под дом пробить силой своего искусства, расстояние мало что значит.

— Шеф, можно, закурю? — спросил водитель.

Том не уставал поражаться: все подчиненные Эдварда чуть ли не на ты к нему обращались. Запанибрата были. Хотя нельзя сказать, что Стальной каким-то образом поощрял такую неформальность. Не запрещал — и ладно. При этом и уважали его крепко. Если бы Том был лично знаком с фюрером, он знал бы: у Мустанга похожий стиль командования. Не то что бы Эдвард копировал сознательно, просто у него в свое время не слишком много имелось примеров для подражания.

— Кури, — сказал Эдвард. — Только окно открой.

И тут же спохватился.

— Элисия, ты как? Не против?

— Не против, — ответила Элисия.

Сколько-то они сидели просто так, разглядывая шиферную крышу особняка, да мрачное море, которое тихо колыхало холодные волны где-то далеко, за ребристой чешуей других крыш. Особняк был из красного мрамора. В Аместрис — редчайший и роскошнейший материал, только на внутреннюю отделку. В Драхме — куда более дешевый камень: с их стороны Бриггсовых гор его хоть лопатой греби.

Потом Эдвард вышел из машины, хлопнув дверцей. Том подумал: неужели пойдет?.. По дороге, которой приехали, к домам? Или вниз, с кручи сиганет напрямик?!

Не сиганул. Встал снаружи, кажется, присел на багажник, задумался.

Том открыл дверцу со своей стороны, вылез, захлопнул дверцу, подошел к Эдварду. Встал рядом.

— Почему ты здесь, а не там? — спросил Том с усмешкой. — Убедился, что не ровня спецназу?

— Они убили моего брата, — глухо сказал Эдвард. — Понимаешь?.. Ала. Ровня там или не ровня… Я алхимик в конце концов. Государственный. Мне под силу взорвать весь особняк… думаешь, нет?.. Если я окажусь там… боюсь, потом уже никакого суда не будет. И расследования дальше тоже не будет.

— Настолько поумнел? — фыркнул Том. — Не верю.

— Правильно делаешь. Не верь. Я вот тоже не верю.

Но с места не сдвинулся.

Через какое-то время он посмотрел на часы. Внимательно так. А в машине у водителя запиликала рация.

Внизу же ничего не изменилось.

Водитель ответил на вызов.

— Орел, прием.

— Орел, это чайка. Гнездо сняли, яйца целы. Как понял? Прием.

— Отлично понял, чайка. Прием.

— Действуем по расписанию. Отбой.

«Шпионские игры», — подумал Гнев, кривя губы.

Эдвард глубоко вдохнул морозный воздух.

— На вокзал, — коротко сказал он, усаживаясь в машину. — Быстро.

Том юркнул на заднее сиденье. Его помощь и его заступничество не понадобились. И вообще все совершилось до неприличия быстро и буднично: ни тебе выстрелов, ни тебе взрывов. Снаружи даже ничего не заметно было.

Умом Том понимал, что именно так проходят все по-настоящему успешные операции. Умом-то понимал, но… видимо, недоиграл чего-то. Недобегал по крышам.

«Как себя чувствует Эдвард? — подумал вдруг Том. — Его месть за брата завершилась… или вот-вот завершилась. Не кажется ли ему, что его жизнь кончается?»

Завершенная месть — самый страшный яд. Она просто выпивает у тебя силы по капле. Такое вот у нее нехорошее свойство. Может быть, именно поэтому Тому казалось, что должно что-то случится. С Эдвардом, с Элисией… все что угодно. Вылезут откуда-то недобитые алхимики, из числа сторонников Варди, Эдвард не успеет с ними справиться, то да се, кровь на снегу…

Не случилось, слава… неизвестно, кому, но, определенно, слава.

А что теперь?.. Надо полагать, Эдварда уже ждет специальный поезд, отмазанный от всех таможенно-дипломатических проволочек, и добычу — те самые замечательные «яйца», небось, скоро погрузят туда. Едь до самой Аместрис — не хочу. Не оправдалось предчувствие.

— Ну что, Том, куда тебя подкинуть? — спросил Эдвард со странной сердечностью, уместной, пожалуй, и впрямь лишь по отношению к маленькому ребенку. — Называй место.

— Отель «Нетопырь», — мрачно сказал Том. — Улица Бхагавад, пять.

Его высадили у отеля. И Элисия даже поцеловала маленького гомункулуса в щеку — он не успел увернуться. Прикосновение губ обжигало долго…

Скоро Том вернется домой. Вечером уходит его поезд, до Дублита ехать трое суток. Надо будет порадовать отца: рассказать, что переговоры с потенциальными покупателями (хорошо идет аместрийская говядина, ох, хорошо!) завершились успешно. Предъявить два подписанных контракта. А о том, что еще случилось, Сигу Кертису знать не обязательно. Меньше знаешь — крепче спишь.

Том, бывший Гнев, спал очень плохо.

«Мне нельзя больше видеться с ней. Совсем нельзя. Надеюсь, с ней все будет в порядке…»