Жертвы времени (СИ)

–Я вижу, когда смотрю, – сказал он туманно. – Ладно, Высшие с тобой, иди, ляг, я займусь твоей спиной, а потом поторопись – Дон будет ждать, а тебе еще нужно поесть. Не прикасайся к мясу, ешь только каши и овощи несколько дней. Не употребляй спиртное, ешь только из общего котла. Если подобный яд еще раз попадет в твой организм, мы наверняка не успеем помочь. Немногое в твоих руках, но во всяком случае ты можешь быть внимательным и осторожным.

Вы что, сговорились? – хотел спросить я с возмущением, когда Оружейник подсел рядом со мной на скамью и спросил, готов ли я составить ему компанию. Хотел, да промолчал.

–Ты выглядишь лучше, – сообщил мне учитель боя радостно. – Не иначе, болезнь отступает.

–Совершенно верно, – согласился я. –Но, признаться, сегодня я вынужден покинуть город. Дори Дон берет меня с собой к озеру, чтобы обучить знанию о травах.

–Вот оно как? – Оружейник казался озадаченным. –А ты уверен, что сейчас это то, что тебе нужно? Мастер говорил, если ты освоишься, он разрешит тебе держать при себе оружие.

–Думаю, – вяло вздохнул я, – сейчас совершенно не важно, есть у меня оружие или нет, меня можно брать голыми руками. День я проведу при маге и это даст какую-то гарантию безопасности.

–То есть мои уроки подождут, – Оружейник сплел руки перед собой.

–Да, – согласился я равнодушно. Не люблю, когда кто-то заявляет на меня свои права.

–Ну, понятно, очень жаль, что ради тебя я отменил сегодняшние занятия с детьми.

–Думаю, дети будут рады лишний раз поиграть, – пробубнил я, засунув в рот остатки хлеба.

–Они были очень разочарованы, мои знания нужны им, чтобы чувствовать себя уверенно, – это было сказано едко. – А ты, я вижу, не сдюжил.

–Знаешь, – я покосился на учителя боя, – у каждой вещи есть предел прочности. Так вот, мой ты преодолел вчера. Если мне не начнут теперь сниться кошмары о вчерашнем дне, будет чистое везение. Не могу думать без содрогания о тренировках с тобой, уж лучше я стану писцом, рисующим в блокноте стебельки, чем воином.

–Ну-ну, что за упаднические настроения? – смягчился Оружейник. –Жаль, очень жаль, но если это так тебя взволновало, действительно лучше сделать перерыв. Немного оправишься и если захочешь, приходи, – он поднялся и, хлопнув меня по плечу, ушел.

Странно,– подумал я хмуро, – как он сначала наседал на меня, а потом вдруг отступился. Как и Мастер.

С другой стороны, если забивать себе подобными мыслями голову, то можно свихнуться.

Залпом допив воду, я заторопился к внешней стене.

Дон уже ждал меня. Прислонившись спиной к высокой гнедо-пегой кобыле с прозрачными, аквамариновыми глазами и белыми ресницами, он чесал свою неопрятную бородку и мне лишь махнул рукой на конюшню, когда я вежливо с ним поздоровался.

–Дори?

–Иди поговори с конюхом, – Дон принялся подтягивать подпругу седла.

Я настороженно заглянул в конюшню. Потянуло распаренным запахом свежего сена и навоза, лошадиный пот резко ударил в ноздри. Передо мной открылся длинный проход, по обе стороны от которого располагались десятки стоил. Конюшня была велика и просторна, пол усыпан чистым сеном, в небольшие окна проникали косые лучи утреннего солнца, ложащиеся в проход неровными пятнами.

С балок потолка свешивались грозди упряжи, висели ремни, деревянные дуги и плетки; на полках у стоил громоздились седла. Жужжали слепни и оводы. Некоторые, что покрупнее, бились в стекла с неприятным глухим звуком.

За спиной раздались шаги и из маленького закутка вышел тощий, немолодой конюх, похожий на ручку от вил. Отмахнулся от слепня, севшего ему на шею. На вытянутом лице отразилось недовольство, он поправил слипшиеся от пота каштановые волосы.

–Кто такой, зачем пришел? – осведомился он грубовато. – Дори Дона что ли спутник?

–Ну? – отозвался я.

–Тогда заходи, чего на пороге мнешься?

Видя сомнение, он дернул меня за рукав и сказал:

–Я здешний заправила, зови Ронд, – он сдвинул ногой по полу ведро с зерном. Из ближайшего загона тут же зафыркала, почуяв угощение, лошадь. – Ты у нас человек новый, меня попросили показать, что тут как. Пошли, – он поднял ведро.

Я неуверенно пошел за конюхом, заглядывая в убранные светлые денники. Ронд, шедший впереди, рассказывал: