Жесть оцинкованная

Лысый орёт, что он реальный зэк и везёт общак и всех вертел на хере. Зелёный мятый вояка скулит о родине, войне, о чести и блюёт в тамбуре. Наш проводник щупает за ляшку проводницу из соседнего вагона, но ничего не выходит по множеству причин. В конце по всей длине вагона протискиваются шарообразные менты и всех лупят палками. Зэка бьют больше всех, потому что общака то на самом деле нет. Всех растаскивают по полкам, вагон засыпает. Через пол часа всё повторяется на бис: бухло, зэк с мошкой и ветром северным, вояка с долгом, честью родиной, проводники с ляшкой и завершающий аккорд двух ментов с палками. На третий раз решено алкашей высадить во Владимире, но нужных бумаг у ментов не оказалось, а без бумаг на той стороне их принимать отказались. Их выпихнули на мёрзлую платформу в Коврове, в пять утра, без всяких бумаг, от греха подальше.

Там

Ленинград-Горький, поезд из никуда в ниоткуда, аттавистическая отрыжка совка. Местные власти всё бабло пропили сразу, и денег на переименование станции не хватило. Местный макдональдс и местный торгово-развлекательный комплекс в окружении вселенской нищеты, помоек и опойных морд местных бомжей — безрадостная картина стран третьего мира в современном капитализме. Маршрутка за десятку, значит зарплату вообще не платят. Стальная ручка сидушки ПАЗика всю дорогу грызёт спину. Сормово. Балкон, с которого Ленин предлагал начать лучшую жизнь. Баррикады, пара памятников, кусок брусчатки: вот и всё, что осталось от тех событий. Да деревянные дома 1880х годов постройки, врастающих в землю вместе с поколениями жильцов. Закрытая дополнительная проходная завода, свидетельница бурной жизни, сиротливый листок местной КПРФ, призывающих на бороться с капиталистами, пара рабочих тащат что то тяжёлое в сумке. ЦКБ Лазурит, выдававшее на гора уникальные проекты лодок типа титановой барракуды. Титан весь разворовали кто как мог, все рабочие сварщики по титану спились, у меня осталась лишь титановая лопата, символический могильщик нашей оборонки. Сейчас Лазурит пытается строить яхты для бандитов и безуспешно сдаёт помещения в аренду. В остальном всё по старому. Старые умирают, новые рождаются, плюя на все теории о смене экономических формаций. Формации меняются, люди не меняются, жизнь людей и капитала в россии оторваны друг от друга к взаимному удовольствию. Пирожковая как работала сто лет назад так и сейчас работает, водка дешёвая продаётся, основа основ никуда не делась. Народ на лавочках семьями пьёт водку с котлетками и местными ментами. Местечковые князьки из администрации своровали пол парка, закатали асфальтом и сдали хачам под рыгаловки для алкашни. Алкашня рада, бухает водку, есть просроченное дерьмо и блюёт тут же в фонтан. Князёк и хачи рады, барыш с просроченного товара и всё чёрным налом идёт. Это россия, здесь нет законов, не кассовых аппаратов, нет никаких документов и разрешений, здесь всё по понятиям.

Назад

Безуспешная попытка найти хотя бы один достойный киоск с элементами цивилизации и нетухлого продукта со свалки. Чёрт с бухлом, купил слона, полный киоск слонов на вокзале, и больше ничего. Приедет путин, а тут цивилизация, никаких бомжей и косорыловки, зато целый киоск набитый невесть откуда взявшимися слонами.

Плацкарт. Напротив бабушка, божий одуваничик, но со злобным оценивающим взглядом. Пара дежурных выстрелов-фраз в мою сторону, сильно удивляется, когда узнаёт, что я не только живу в Ленинграде, но что ещё и жил там ранее, и вообще там родился. В поездах наследственных столичных людей не встретишь, коренным столичным нечего ездить в россию. Если видишь якобы столичного в плацкарте, то он врёт, здесь все понаехи. Бабка мне естественно не поверила, и демонстративно выложила на стол кипу золочёной красочной литературы церкви иеговы. Теоретически я должен был пасть ниц перед её просвещённостью и всю дорогу слушать о великих похождениях мужика с облаков и спасении души. Что бы избежать пустопорожнего воцерквлёного словоблудия, я выложил подпольную самиздатовскую распечатку Карл Каутский: Экономическое учение Карла Маркса, 1886. Такого аргумента бабка не ожидала. До самого питера она ехала молча и, кажется, в москве на меня куда следует настучала.

Владимир, последний оплот старой руси перед исполинским баблососом Москвы. Старинные церкви, Покрова, деревянные дома. Всего 200 км от баблостана, а церкви православные ещё не снесены и не построены церкви капитализма: макдональдсы и кинотеатры с магазинами. Наверное боженька из последних сил держит купол защиты над старым городом.

Здесь