Жестяной самолетик (сборник)

От Настиного дома до троллейбусной остановки — десять шагов, это если на десятисантиметровых шпильках. В кроссовках, подозреваю, в два раза меньше. Но я сегодня нацепила шпильки. И мне вдруг захотелось (что я там говорила про блондинок?) на этих пресловутых шпильках прогуляться под дождичком да по бездорожью, и я, вместо того, чтобы идти прямехонько к остановке, свернула в безлюдный переулок.

Спешу разочаровать любителей Стивена Кинга и поклонников Фредди Крюгера с Ганнибалом Лектором: маньяки у нас не водятся. Был один, да и тот на поверку оказался допившимся до белочки сантехником, возжелавшим совершить какое-нибудь доброе дело на пользу человечеству. Этой идеей он и пугал до икоты гуляющих старушек и детишек, пока однажды не нарвался на дембеля-десантника. В боевик ужастик так и не превратился: у новых знакомых оказались родственные интересы, и дружеские отношения были окончательно оформлены в ближайшем пивбаре. Если что-то из всего этого и получилось, так криминальная драма: досталось участковому, ситуацию разруливал наряд.

Так что если кого и приходится опасаться одинокой даме дождливым осенним вечером, так это взбесившихся собак и укуренных нариков. Первое — редкость, второе — не то чтобы совсем, но и не то чтобы очень. Одним словом, степень риска допустимая.

Иду себе вдоль какого-то длинного забора и каких-то длинных строений явно народнохозяйственного назначения. Иду, протыкая шпильками размягчившийся грунт, бурчу под нос нецензурное. Одним словом, получаю удовольствие, сдобренное капелькой адреналина. И вдруг…

Нет, увы, ни сияющего огнями НЛО, ни блещущего сквозь мрак эльфийского костра. То есть ни фантастики, ни фэнтези, один только реализм. Но КАКОЙ реализм! Подсвеченная розоватым табличка-указатель с витиеватой золоченой надписью «Центр развлечений «Трианон», дорога (в галогенном свете ничем не уступающая сказочной, ну, той, из желтого кирпича), а дальше — сияющий и блещущий трехэтажный барак, выполненный в архитектурном стиле «брежневский модерн». Сэкономили на аренде… а табличка — шикарная, ей-ей!

Весь оставшийся отрезок пути я размышляла о том, как далеко может завести любовь к звучным именам. И дело даже не в расхожем «как вы яхту назовете», а в искажении сущности — по непониманию, по глупости. Вон, раньше: если написано на здании «Гастроном», то гастроном и есть. Ну или в угоду абстрактно-эстетическому мышлению могли «Радугой» назвать или там «Березкой». А теперь? Магазин «Элегант» — полуподвальное помещение, где торгуют китайским шмотьем. А рядом «Для Вас» — сэконд-хэнд.

На днях зашли с Настькой в бутик. Стенограмма:

— Ой, какая кофточка!

— Уй, е!

— Люб, это у меня в глазах троится или там правда три нуля? Да я точно такую же за четыре сотни на рынке видела!

— А ты видела, куда заходила?

— Да ну их, если на полшага ближе к центру, так уже цену ломят…

— Не-е-е…

Вывожу Настьку на улицу, тычу указующим перстом в вывеску, на которой васильковым по нежно-голубому начертано «Фобос»… Не хватает только магазина декоративной косметики «Деймос». А что вы хотите в стране, где даже шоколадный батончик — и тот «Марс»?

Креатив, однако! Кстати, у нас недавно этим модным словечком парикмахерскую назвали, так соседка баба Рита туда идти побоялась. И я ее понимаю…

Баба Рита, кстати, работает уборщицей в компании (ввиду малости оной правильнее будет именовать просто компашкой), занимающейся наружной рекламой. Так что, думаю, скоро слово «креатив» перестанет вызывать у нее священный ужас. И, заходя со шваброй в санузел, она будет зычно ругаться: «Эк сколько мимо унитаза на-креативили!»

Впрочем, не все так плохо. Бар, возникший на месте детского магазина, хорошо назвали, честно. «Три поросенка».

Палыч

В нашей палате, отнюдь не белокаменной, прибыло. И опять же, вновь прибывшего еще нескоро назовут дедом. Бедовый такой мужичок лет сорока пяти, балагур и любитель бородатых анекдотов:

— Я, — говорит, — дизайнер. — Нет, это не фамилия. Фамилия моя Сидоров, шо у того козла, а дизайнер — это профессия.

Вежливо посмеялись. С меня даже сплин слетел вместе с остатками сонливости. Видно, при столь малом количестве общения, какое было у меня в последние полторы недели, на качество я скоро начну забивать.

Сидоров, ко всему прочему, еще и тезкой моим оказался, Пашкой. И так же совсем не по-современному любящим свою работу. Через пару дней мне уже казалось, что о работе дизайнера в частном издательстве я знаю все. Если верить Пашке, с писателем А. и с поэтом Б. он на вась-вась, а с публицистом В. вообще не один литр водки выпил. Среди постоянных Пашкиных клиентов были местный пивной король и колбасный магнат — делал он им этикетки и рекламные буклетики.

— А вот новые пропуска для работников мэрии без меня, наверное, доделают, — вздыхает Пашка. — Они поначалу хотели, чтобы корочки васильковые были, а я им другое предложил. Не коричневые, нет, а, знаешь, такие, коньячного оттенка, с золотым тиснением…

— Коньячного, — говорю, — это хорошо. Это электорату понятно. Но желтые были бы лучше по сути.