Жестяной самолетик (сборник)

…Серые казематные стены, бурый стол-монстр, несущий на своем хребте хрупкую белую чашку, зажатую в тиски гигантскими бутербродами с икрой, густо-черной и кроваво-красной. А над всем над этим царит и чахнет бледный человек в костюме неопределенного цвета. Лицо — одни глаза, все прочее лишь только намечено. А вот глаза… В них усталость и ненасытность, ненасытность и усталость…

— Был у нас во время оно живописец, Петр Полынкин. Может, слышали?

Я отрицательно машу головой, не столько отвечая на вопрос, сколько пытаясь отогнать наваждение. Мне по-настоящему жутко.

— Он писал те картины, что двадцать лет и два года фойе укарашали. Спокойненькие такие пейзажики, без вычурности. А эту вот… э-э-э… странность подарил нашему градоначальнику на прошлый юбилей. Да не глянулась она юбиляру, постранствовала из кабинета в кабинет, а теперь вот у меня обжилась. А мне чего, пусть живет, спирту ж не просит, — доктор косится на шкафчик с навесным замком, потом глядит на Ненасытного, кажется, без особой уверенности, что этот — не попросит. — Ну что, девушка, с вами все. Ступайте с миром.

Рука, натертая какой-то мазью, согрелась и, кажется, не болит.

— Спасибо, — говорю я почти искренне.

— Поторопитесь, может, еще успеете по своим делам до обеденного перерыва, — доктор смотрит на часы и только что не облизывается в предвкушении трапезы. — В один-Д вам теперь, наверное, незачем… А куда ж вам?.. Попробуйте обратиться в первый.

— А литера?

— Никаких литер! — утешает меня эскулап.

Я тороплюсь. Но все же на несколько мгновений задерживаюсь у картины. И читаю гравировку на медной пластине: «Утро чиновника».

Я блуждаю по лабиринту коридоров, и не у кого попросить подсказки — здание как будто бы опустело…

Не успела.

«Неужели так и придется слоняться до конца обеденного перерыва?!»

Я заплутала.

И мне очень хочется есть…

…«Время обедать», — подумал Минотавр, заслышав шаги приближающегося человека.

9

На первом этаже нашего дома открылась парикмахерская с поэтичным названием «Цирцея». Папенька как услыхал новость — с дивана сполз. И отчетливо хрюкнул.

— Ну чего глазами хлопаешь? — вполне нормальным тоном рассеял он мой испуг минуту спустя. — Иди мифологический словарь полистай, двоечница.

Открытие заставило меня нервически заржать, хотя, прав папаша, хрюкнуть было бы куда уместнее. Цирцея, она же Кирка, волшебница с острова Эя, превратила спутников Одиссея в свиней…

«Парикмахерская «Цирцея»! Мы превратим вас в настоящего поросенка!»

А вправду, не открыть ли мне и моему почтенному родителю на паях рекламную фирму? В мифологии еще много чего накопать можно…

Например, сюжетов для стишков, кои я аккуратно, без единой помарочки, переписала в заветную тетрадь все той же красной ручкой.

Одиссея мобилизуют на Троянскую войну

Пахал я землицу.
Вдруг — наглые лица:
«Привет, — говорят, — хлебороб!
Косить не годится,
А долгом гордиться
Положено, мать твою чтоб!»
Да разве ж кошу я?
Землицу пашу я!
И будет, что кушать зимой…
Они: «Эх, некстати!
Вернешься, приятель,
Ты лет через двадцать домой!»
— Служить не хочу!
Я лицам кричу. —
Служить не хочу и не буду!..
Служить не хочу,
Да только врачу
Начхать на мигрень и простуду.
Простился с женою,
С Итакой родною,
На палубе сел горевать.
Тут старший: «Герои!
Попутный — на Трою,
Идем, стало быть, воевать!»
Да что ж вы, ребята!
Ребята, не надо!
За мир я — скажу от души!
Гвоздят меня взгляды.
«Во славу Эллады!
Пахал ты — теперь послужи!»
Служить не хотел —
Везде беспредел,
Особо — в таком жутком месте.
Служить не хотел,
Но раз уж влетел,
То буду служить честь по чести.

И снова о вещей Кассандре